Марракеш. И пир, и мир, и «добры» люди

Автобус тем временем подъезжал к старому городу, который во всех арабских странах называют мединой. За окном уже потянулась толстенная грязновато-розовая стена, а гид как раз вещал об отверстиях, которыми усеяна крепостная стена в Марракеше. Дело в том, что стене уже почти тысяча лет, и строили её, естественно, вручную. Чем выше забирались, тем меньше выручала приставная лестница, вот и оставляли тут и там дырки, в которые каменщики вставляли ступню, чтобы покрепче упереться.

Дырки впоследствии полагалось заделать, но в Марракеше их почему-то оставили, а теперь уж и речи не идёт об изменениях — эти отверстия стали отличительной особенностью, чуть ли не визитной карточкой Марракешской медины. Такой же визитной карточкой, как и цвет всех марракешских строений. Это целая палитра охряных, розовых и красных цветов, но в итоге самым точным определением будет «грязно-розовый». Он обусловлен особым пигментом местной земли, которую раньше добавляли в строительную глину.

Двигаясь вдоль крепостных стен, мы проехали несколько ворот, которых вообще-то целых двадцать.

Самыми знаменитыми и красивыми считаются Баб Агнау (Bаab Agnaou) — парадные ворота, построенные в 12 веке по приказу султана из сословия Альмохадов. Это единственные ворота медины, выполненные из камня. Роскошный и древний образец традиционной исламской архитектуры.

Над воротами кружила целая стая аистов, а по обе стороны от арки живописно расположились свитые ими гнезда. Аистов вообще в Марракеш много, как гнёзд на крепостной стене.

Через несколько минут в поле зрения появилась большая мечеть Марракеша Аль-Кутубия, и я мысленно унеслась прочь, в иную страну, в другое своё путешествие. Подумалось о странной взаимосвязи событий и знаний, которые мы постепенно приобретаем, а ещё о том, как вовремя, в нужный период всё приходит…

На тот момент прошло чуть больше полугода после путешествия по Андалусии, и я хорошо помнила всё, что читала о севильской башне Хиральде — наследии Альмохадов, правивших в 12–13 веках. Третий халиф династии Альмохадов, эмир Абу Юсуф Якуб аль-Мансур в период своего правления, между 1184 — 1198 г.г., заказал строительство сразу нескольких минаретов, которым предстояло стать символами могущества исламского мира.

Считается, что минарет Аль-Кутубия, воздвигнутый в Марракеше, явился прототипом для Башни Хасана в Рабате и севильской Хиральды, хотя вообще-то все три минарета строились одновременно и, скорее всего, по единому проекту.

Когда я впервые читала эти строчки, Марокко казалось мне абстрактным и нереально далеким, на деле же поездка в Марракеш и Рабат случилась так скоро! Что ж, встреча с овеянной легендами Аль-Кутубией, родной сестрой Хиральды, вышла волнующей, но пришлось удовлетвориться лишь наружным осмотром, поскольку внутрь мечети могут входить только мусульмане, другим это запрещено.
Наглядевшись на изысканный декор минарета, мы, по подсказке гида, обратили внимание на четыре золотых шара, венчающих шпиль. Это неправильное количество -шаров на мечетях должно быть три или пять.

Три — по количеству принципов ислама: Иман (вера в Аллаха), Ислам (повиновение, покорность, подчинение воле Всевышнего Аллаха) и Ихсан (искренность молитвы). Или же три шара могут означать три основы жизни — землю, соль и воду.

Если шаров пять, то они символизируют пять основных добродетелей ислама, обязательных для всех правоверных мусульман: шахада (единобожие), намаз (пять ежедневных молитв), ураза (пост во время месяца Рамадан), закят (подаяние нуждающимся), и хадж (паломничество в Мекку).

На Аль-Кутубии четыре шара, и на этот счёт, конечно же, имеется занятная легенда:
Одна из жен султана согрешила… В чем состоял грех, Аллах её знает, но всем заинтересованным лицам правоверная мусульманка, биясь в раскаянии, сообщила, что в пост священного месяца Рамадан не устояла и съела целых три виноградины. Во искупление данной провинности женщина, ни много ни мало, отдала на переплавку все свои ценные украшения, дабы из них сделали золотой шар и поместили в навершие мечети.

Скорее всего, грех был посерьёзнее, чем мелкое нарушение поста и плутовка сильно боялась, знала, что Аллаха-то не обманешь. Судьбу тоже не обманешь. И как я ни боялась, нам предстояло впервые покинуть автобус и вкусить настоящего Марокко. Он окатил, как из ушата (рогом изобилия не назову, слишком красиво прозвучит) шумом-гамом, суетой и вонью.

При нашем появлении оживились разномастные персонажи, кинулись нищие за подаянием и какие-то торговцы стали навязчиво предлагать свой товар…

Рисовальщицы хной чуть не силой хватали за руки и в мгновение ока начинали работу, ловко нанося на пальцы завитушечный узор. Потом за это, само-собой, предстояло заплатить. Несколько дам из нашей группы попались.

В нос бил насыщенный запах лошадиного навоза. И это в холодный, сильно ветреный день! Источник был очевиден — на широкой улице, ведущей к главной площади медины, цепочкой стояли экипажи. Вот странность, вроде во всем мире сейчас катают туристов в «каретах», но такой вони не припомню нигде. Ни в Европе, ни в Турции, ни даже в нашем израильском арабском Акко.

Но неприятные запахи отошли на второй план, когда впереди показалась та самая, знаменитая площадь Джемаа-аль-Фна, внесенная в список шедевров устного и нематериального наследия ЮНЕСКО.

Колдуны, гадалки, местные «артисты» с дрессированными обезьянками и соколами, музыканты, заклинатели кобр — не канули в прошлое, как я было подумала, невнимательно прочитав описание площади. Нет! Они реально тусуются на Джемаа-аль-Фна, которая в нашем современном мире продолжает сохранять атмосферу средневековья.

Первое слово в её названии означает «соборная мечеть», а второе — «мертвый». Мрачный выходит перевод, что-то вроде «Собрания Мертвецов»: в прошлые столетия главные площади почти во всех городах мира являлись местом публичных казней. На Джемаа-аль-Фна тоже казнили мятежников и воров, вывешивая затем на всеобщее обозрение их отрубленные головы.

Кроме того, в древности через Марракеш — старейший город региона, основанный в 11 веке, проходили караванные пути, связывавшие европейские и арабские страны с Африкой. На площади Джемаа-аль-Фна находился тогда невольничий рынок, и стояли столбы, к которым привязывали африканских рабов — «черное золото» средневековья.

Чёрные африканцы и теперь присутствовали, но, понятно, уже не в качестве рабов. Они приторговывали всякой дребеденью и чувствовали себя вполне свободно. В отличие от меня.

Я чувствовала себя пришибленной и оглушённой. Последнее буквально, потому что над ухом периодически раздавался жуткий лязг — это местные «музыканты» оглушающе громыхали грубыми железными кайроками, такими марокканскими аналогами кастаньет.

Гид дал свободное время и моментально исчез, группа тоже рассосалась подозрительно быстро, а мы с моей подругой стояли посреди шума и хаоса, совершенно не понимая, что же делать. Делать мне, конечно, хотелось только одно — фотографировать. Много, много, много. Но было страшно. За любое фото надо платить, а сколько? Гид сказал, что установленной таксы нет, но похоже, это не так …
Самыми яркими и заметными персонажами на площади были водоносы, точнее геррабы (guerrab), — так называют в Марокко продавцов воды. Их занятие древнее, связанное с тем, что в жарких странах всегда была проблема с питьевой водой. Геррабы разносили воду в бурдюках по домам (как молочники), а также предлагали прохожим глоток-другой из блестящей чашки для питья, закреплённой ремнями на груди.

Чтобы быть заметными в толпе, геррабы облачались в красные одежды с колокольчиками и кричаще яркие шляпы с бахромой. В наше время, с появлением водопровода, эта профессия отмирает, но все же в Касабланке мне удалось увидеть настоящего водоноса. Он ходил в обычном, не туристическом квартале и предлагал воду именно чтобы попить, исключительно местным жителям. Его красный балахон был линялым и выцветшим, а плошками служили простые жестянки. Многие прохожие на ходу отмахивались, некоторые останавливались пригубить для вида и совали старику монетку. Жалкое, в сущности, зрелище.

Другое дело на площади Мёртвых, здесь эту профессию превратили в аттракцион для туристов. Красные одежды геррабов нарядны, начищенные плошки сверкают «золотом». И первая же моя попытка заплатить за фото водоносу окончилась фиаско. Водонос отреагировал грубым криком, размахивал руками и, гримасничая, совал монетку обратно. Сообразив, что ему мало, я добавила ещё монетку — та же фигня. Пришлось спасаться бегством.

Больше я платить никому не пыталась. Напряглась и постаралась даже не смотреть в сторону «артистов». А руки тем временем уже привычно переместили фотоаппарат в другое положение, как всегда, когда нужно делать «воровские» фото. Вот когда пригодилась на все 100% моя сноровка, основательно отточенная в интерьерах европейских дворцов и музеев! Используя любой момент, когда «объекты» отвлекались на других туристов, на разговоры друг с другом или на внезапно затеянный кулачный бой, я смогла собрать приличный фото-улов.

Кулачные бои:

Местный вариант музыкального центра:

Сейчас, рассматривая эти снимки, я вижу, что они вполне передают главное -атмосферу Джемаа-аль-Фна, но тогда мне казалось, что постановочные фото были бы лучше, и внутри нарастало злое разочарование.

Особенно расстраивал тот факт, что без договоренности невозможно заснять заклинателей змей. Ну, не разыгрывают они просто так своё представление, а я не рискнула опять соваться со своей мелочью и потом отбиваться, если им будет мало. Мысленно поставила себе хилую троечку за способность быстро адаптироваться в сложной обстановке. Убрала фотоаппарат, добавила к мысленной тройке жирный минус, и именно в эту минуту один из заклинателей подошёл ко мне сам. Заговорил культурно, предложил посмотреть шоу за «сколько дашь» и я, неуверенно достала из кармана 5 дирхам. За эти жалкие 0.6 $ сразу четверо артистов принялись устраивать свой небольшой спектакль с кобрами.

От неожиданности я снова растерялась, и снимала только телефоном, причём большую часть шоу на видео. Троечница! Когда ребята закончили дразнить змей, мне предложили взять одну из них в руки, чтобы сделать селфи. От этой затеи я поспешно отказалась сама.

Вот и не верь после этого в примету, что встреча с водоносом обязательно приносит исполнение желания. Хоть и вредный старикан мне попался, но желание унести достаточно фоток с аль-Фна исполнилось.

Погода тем временем совсем испортилась, и мы с подругой спрятались от дождя под навесом одного из окружающих площадь ресторанчиков, в котором, как оказалось, неплохо кормят, имеется терраса с видом на площадь и даже удовлетворительный Wi-Fi.

Там же за большим столом сидела внушительная компания израильтян из нашей группы. Мы в первый день путешествия ещё ни с кем не успели познакомиться, но нас тут же позвали присоединяться. Оказалось, что одна пара прекрасно знает арабский язык. Мужа ещё ребёнком родители вывезли в Израиль из Марокко, жену, тоже в детстве — из Алжира. Моя просьба «прилепиться» к ним на все 6 дней была воспринята с веселой благосклонностью. Супруги явно кайфовали от всего происходящего вокруг и от Марокко вообще, они здесь чувствовали себя, как рыбы в воде.

Он — израильтянин марроканского происхождения. Веселый и активный. Переходя на арабский, начинал говорить громче на несколько децибелов, размахивать руками, корчить гримасы и вообще, вёл себя, как местные. Они и принимали его за «своего». Ну, почти-почти.

Она — израильтянка с корнями из Алжира. Неулыбчивая и молчаливая, но, как впоследствии выяснилось, приятнейший человек. Заговаривая по-арабски, она понижала голос, не поднимала глаз на собеседника, а слова, произносимые тихо-тихо, звучали твёрдо-твёрдо. Этакая восточная аристократка.
Местные подтягивались, становились пристойнее, подавались слегка вперёд, склонившись с невольным почтением. Так-то. Восток — дело тонкое, всё верно.

Вместе с новыми друзьями, уже безо всяких опасений, мы отправились исследовать марракешскую медину — новые для нас звуки, незнакомые запахи, головокружительно насыщенный ряд визуальных впечатлений.

Наверно, не стоит «открывать Америку», сообщая читателям известную истину о том, что вряд ли что-либо в мире может сравниться по колоритности с восточными базарами? До сих пор я видела их не так много. В Акко, в Иерусалиме и в Анталии. Всем им свойственна самобытность, притягательность и какая-то сказочность, особенно ощутимая для европейцев. Вот и базар в Марракеше подтвердил это впечатление стократ!

Самыми сказочными были лавки, в которых продавали светильники. Шарообразные фонари, сверкающие медью, украшенные изысканной перфорацией, буквально ослепляли. Я почти поверила, что где-нибудь здесь можно обнаружить даже волшебную лампу Алладина

Впечатляла аккуратность и фантазия в оформлении прилавков с товаром. Например, я глаз не могла отвести от «цветочных корзин», сотворенных из бабушей.
«Бабуши» — какое уютное слово, не правда ли? Так называются остроносые шлепанцы, которые нам с детства знакомы по иллюстрациям к восточным сказкам

Но чего не узнаешь из сказок, так это запаха. Его можно только почувствовать и запомнить. Марракешский рынок просто благоухал специями. Кумин и анис, имбирь и корица, кардамон и кориандр, гвоздика, черный перец и паприка…А ещё драгоценный шафран, куркума, заатар, мускатный орех, сушеные бутоны роз и лепестки лаванды

Оранжевые, жёлтые, зеленые и горчичные пирамидки, расставленные на прилавках издавали пряный аромат. И всё, буквально всё и везде выглядело идеально красиво, будто на картинке. Мне ужасно хотелось понять, как торговцам удаётся разложить сыпучий товар в виде правильных и ровных пирамидок?

Ответ пришёл сам, когда я увидела возле одной из лавок использованные конусы. Вот, как это делается! Конус вставляют в глубокий бочонок или корзину, а потом сверху насыпают специи, оливки или что там ещё. Форма поддерживается изнутри.

В первый день, гуляя по рынку, мы не спешили делать покупки, для нас это был скорее, аттракцион — ходить, смотреть, «перелистывать» яркие картинки, словно иллюстрации в книжке, написанной на незнакомом языке

И ещё меня интересовала архитектура. Сама бы удивилась, если бы прочла у кого-то подобные слова! Какая ещё архитектура на восточном базаре? А вот поди ж ты, есть и там настоящие перлы. Нам встречались старинные и очень богатые лавки, судя по всему переходящие по наследству в одной семье, от поколения к поколению

Я бы назвала эти лавки «восточными бутиками», настолько великолепен их дизайн и антураж: резные арки, мебель из дорогого дерева, «золотые» ворота, которыми запирается лавка на ночь. У купцов средней руки заведения попроще, но невозможно не заметить искусно выполненные порталы

Однако, основная часть марокканцев, все-таки очень бедный народ. Перебиваются случайными заработками, каждый придумывает простенький способ, как получить хоть несколько грошей. Хватило, чтобы один день прокормиться — уже хорошо. Стоило нам чуть отойти от центра медины, и на улицах чего только не увидели:

Кто-то печёт лепешки прямо на тротуаре, кто-то, сидя на обочине, заваривает чай и предлагает прохожим

А вот прямо посреди улицы, во всю стену здания растянут большой яркий ковёр. Рядом продавец, не тратя голоса и сил на рекламу своего товара, сидит себе и почитывает Коран.

Руки привычно тянутся к фотоаппарату, чтобы зафиксировать эту колоритную картинку, но будьте готовы к неожиданному повороту ситуации! Если продавец заметит, что вы снимали его ковёр, вполне может потребовать плату — несколько дирхам «за беспокойство»

В узком переулке нам встретился старик, который ходил с лотком от двери к двери и продавал мелкие, как килька, сардины

Эти узкие переулки с высокими, глухими стенами — вот где, и правда, убогая действительность!

Наш новый знакомый тут же вспомнил и рассказал историю, которую ещё ребёнком неоднократно слышал от родных:

60 лет назад его семья жила в Марокко на подобной бедной улице, но у деда имелся осёл и стабильный заработок. Каждое утро мужчина брал две канистры растительного масла и отправлялся его продавать, от двери к двери. Улица была настолько узкая, что места едва хватало для осла с канистрами на боках

И вот однажды осел издох прямо посреди рабочего дня, закупорив своим бездыханным телом тесный проход. Движение по улице стало невозможным, что делать — не понятно. Пришлось призывать на помощь всех членов семьи и соседей, чтобы как-то вытащить тушу осла вон.

«Так у моих предков лопнул их большой бизнес, и они стали банкротами!» — смеялся наш приятель, но потом добавил вполне серьезно, что для его родных это было огромной трагедией, о которой они не смогли забыть ещё долгие годы, даже перебравшись жить в Израиль.

Похоже, в медине Марракеша ничего не изменилось за минувшие 60 лет, и некоторые люди там так и живут — мелкими радостями и большими горестями, никогда не удаляясь от дома более, чем на пару километров

По пути попался разрушенный дом с остатками лестницы, украшенной узорными плитками, развалины колонны намекали на наличие патио…Ведь похоже, что там мог быть внутренний дворик и довольно большая квартира в несколько этажей, к тому же не самый убогий интерьер?

В самом деле, а как выглядят дома в медине? В смысле, что там скрывается внутри, за этими унылыми стенами без окон?
Не будь мы в составе израильской группы, никогда бы мне не узнать. Но гид потащил нас смотреть старую синагогу, и в такой же вот глухой и тесной улице, нырнув в неприметную дверь, мы вдруг оказались в очаровательном патио.

В очередной раз пришлось убедиться, что за неброскими снаружи стенами могут таиться от чужих глаз уютные, любовно украшенные дворики и декорированные мозаикой помещения — такова восточная традиция.

Кстати, местные марокканцы, давно обжившие дома отчаливших на «историческую родину» евреев, не разрушают и не оскверняют синагоги и еврейские кладбища. Всё охраняется и содержится в полном порядке. Хотя не удивлюсь, если это делается исключительно ради израильских туристических групп, которые активно посещают Марокко и каждый раз щедро отсчитывают дирхамы «хранителям» еврейских святынь.

На главную площадь вернулись во второй половине дня. Она на глазах менялась, множество людей споро сооружали на открытом пространстве шатры, подтаскивали скамьи и большие мангалы. Я уже знала, что здесь будет, когда стемнеет. Поздно вечером Джамаа-аль-Фна превращается из цирковой арены в гигантский ресторан под открытым небом. Местные жители приходят целыми семьями на ужин, весь город стекается сюда, и чтобы накормить жителей и гостей Марракеша на площадь приезжают десятки передвижных кухонь.

Начинается большая и шумная восточная трапеза, на которой можно отведать все известные марокканские блюда.

Но мы не остались, пусть даже это считается туристическим преступлением. Впечатления и так зашкалили, нужно было переварить этот день и выспаться, чтобы утром опять идти как в бой на Марракеш за новыми трофеями открытиями…

Теги: Культурно-познавательный туризм