Некоторые читатели сайта уже знакомы с этой историей. К путешествиям она относится косвенно и только потому, что произошла в другой стране. С другой стороны, работа за рубежом – это и есть один из из моих способов путешествовать. В этой истории нет ни капли вымысла, всё описанное, каким бы невероятным оно не показалось, на самом деле происходило со всеми участниками повествования, одним из которых был ваш покорный слуга. Это история, в которой смешались и отдых и тяжёлая работа и болезнь и здравие и радости и переживания...
Что вообще толкает тебя в поездку в страну, где преступников сжигают на месте преступления, а призывает к этому официальное лицо? Сам руководитель департамента по борьбе с преступностью Гвинеи на одном из заседаний кабинета министров со всей серьёзностью заявил, что: «Тюрьмы переполнены, они больше не могут принимать преступников. Ситуация критическая». И обратился к народу страны предавать огню всех вооружённых бандитов на месте преступления.
В этой стране военные, пришедшие к власти, грабят своих же и иностранцев, отбирая у них деньги, ценности, машины. В этой стране можно разориться вмиг, а разбогатеть легко только с первого взгляда, но ты упорно едешь туда уже в шестой раз и влюблён в неё.
6
В общем вот так и получается — пишешь-пишешь для себя заметки о стране, куда судьба тебя забрасывает уже в какой раз, и вдруг в глазах читателей оказываешься лучшим специалистом и знатоком страны из всех, кто когда-либо писал о ней. Не в смысле, что прямо таким хорошим-хорошим, а просто за отсутствием других: информации о Гвинее на русском языке крайне мало, блогов, из побывавших там, никто не пишет, поэтому буквально ни один человек, ищущий сведения о Гвинее не проходит мимо моих рассказов о стране, опубликованных то тут, то там в Сети. Это и правда судьба: в общем-то не прикладывая никаких усилий, я езжу в эту страну едва ли не ежегодно, так почему же не писать? Вдруг людей, скучающих на работе, займу на 20 минут чтением.
Гвинеей интересуются не туристы, обычно составляющие основной поток и несущие основной объём информации о любой другой стране, а, скорее, будущие сотрудники компаний, которых пригласили в страну работать и которые не знают, чего ждать от этой Африки либо же те, кто прослышав об одной из "лучших" среди всех африканских стран для ведения бизнеса, хотят открыть там своё дело. Морской порт, территориальные воды, богатые рыбными ресурсами, природные богатства, сравнительная, среди большинства стран, не обделённых ресурсами, близость к Европе — всё это делает Гвинею едва ли не самой благоприятной страной для экспорта кофе и древесины, золота и алмазов.
В начале 2010 года мне пришло письмо: одно из тех многих, которые приходят каждые пару месяцев (даже отдельную папочку в почтовой программе для них выделил). Авторы не были оригинальны в своих желаниях — как и многие до них они интересовались возможностью добывать африканское золото, которым так богата местная красная земля. В Гвинее существует хорошо прописанная процедура открытия своего дела по добыче — вы можете делать это, как частное лицо, получив соответствующую лицензию, а можете как фирма (есть нюансы, но они не столь существенны в рамках данного рассказа). Заплатив определённую сумму денег, вы кроме лицензии получаете делянку на одном из месторождений. Сколько успеете добыть за отведённый срок — всё ваше. Дальнейшие расходы по легализации золота через Центробанк Гвинеи и отправке за границу — минимальны. Через короткое время и пару простых шагов — вы богаты.
4
Когда меня приглашают в Гвинею, на меня ложится основная задача — обеспечение общей безопасности сопровождаемых людей, стать проводником и гидом по стране для тех, кто совершенно не знаком с ней на то время, пока они не почувствуют себя в силах обходиться без моей помощи. Обычный срок в таких случаях — 1–2 месяца. Моя подчёркнутая позиция в таких экспедициях — быть советчиком и гидом, но никогда не вмешиваться в бизнес. Все решения партнёры должны принимать самостоятельно, ибо не маленькие дети и сами несут ответственность за свои решения, а я не воспитатель детского сада.
По, как казалось, удачному совпадению, в это же самое время мне пришло ещё одно письмо. Это письмо написала русская женщина, однажды вышедшая замуж за гвинейца. Лариса предложила свои услуги по развитию любого бизнеса в стране — родине её мужа. Если быть более точным – то участие в бизнесе, который они с мужем, по её словам, ведут «по всей Африке». На словах их бизнес был обширен — от поставки стройматериалов в Гвинею до добычи и экспорта золота. Сообщённая ею информация была мною проверена, следовательно придала её рассказам некоторую степень доверия. Тем более, и это важно, она была из «наших» – новым людям в Африке доверять, мягко говоря, очень сложно, если они местные. По крайней мере к любым контактам с гвинейским населением стоит подходить с осторожностью, какого бы ранга и статуса не были ваши [возможные] партнёры. Её же предложение стать нашим партнёром было уместным и казалось полезным. Передо мною встала новая задача — свести всех этих людей вместе, познакомить, а там уже пускай обе стороны решают свои дела без моего посредничества. У ребят никаких контактов в стране не было, предложение Ларисы их заинтересовало и они ухватились за возможность упростить своё вхождение в деловой мир Гвинеи. Можно было положиться на проверенные контакты, оставшиеся у меня от прошлых посещений страны, но отказываться и от этого, как казалось тогда, — не стоило.
В письме Лариса написала, что в поисках лучшей жизни, уехав из Гвинеи, она получила португальское гражданство, но при этом сохранила деловые связи в Гвинее. В этом же письме от неё и поступило предложение встретиться для начала в Лиссабоне до того, как мы будем рекомендованы их партнёрам в Африке. Личное знакомство было оправдано, а следовательно и необходимо: когда и кому вы осмелитесь рекомендовать людей, которых вы не знаете? Без личного знакомства с будущими партнёрами — никак. Для этого мы должны были посетить Португалию, уже откуда улететь в Гвинею.
Получилось так, что некоторые проблемы с визами не позволили моим сопровождаемым приехать в Португалию и мне пришлось ехать в Лиссабон одному с их паспортами.
Встретившись с Ларисой, мы условились, что не откладывая дела в долгий ящик завтра мы идём получать визы и, кроме того, нам были обещаны личные рекомендации от консула Гвинеи в Португалии к министрам различных отраслей промышленности, а именно — горнодобывающей, сельскохозяйственной и министерства жилищного и коммерческого строительства. Так как мои сопровождаемые хотели не просто заниматься бизнесом, а, имея в своём распоряжении достаточно большие деньги, они искали возможность инвестировать в различные отрасли экономики страны, то контакты с министрами в этом случае были просто необходимы и «пришлись к столу» как нельзя лучше.
Для улучшения микроклимата встречи консулу я был представлен, как брат Ларисы, которая, как мы помним, была замужем за гвинейцем, который в свою очередь был братом ещё одного человека, который был из одного племени с консулом. Консул, в приветственной речи особенно подчеркнул наше с ним близкое родство и напомнил, что родственные связи — это очень важно, и людям, скреплёнными ими, он доверяет, как самому себе.
Боже, когда я в своих мечтах обращался к тебе и молил о родственниках за границей, я не имел в виду это!
8
В общем родственные связи помогли получить визы буквально на следующий день, заплатив консульский сбор в 200 евро за каждую. Ещё на следующий день мы получили обещанные рекомендательные письма к различным министрам, что уже было высоким достижением и сулило многие выгоды. Паспорта с вклеенными визами я выслал экспресс-почтой.
Сопровождающим в Гвинею со мной полетел «надёжный человек» — один из членов моей новой чёрной семьи. Именно он должен был стать нашим помощником на месте, решая все наши вопросы, и в его семье нам предстояло жить первое время — до того, как мы подыщем себе отдельное жильё. Напомню, что белый человек в Африке вряд ли сможет быстро решить какой-нибудь более-менее серьёзный (да и вовсе не серьёзный) вопрос без помощи местного. Где белый будет мытарствовать месяцами, чёрные между собой решат этот вопрос за неделю, где 6 из 7 дней уйдут на ожидание, когда выздоровеет больная мама, когда пройдут роды у жены, когда машина, застрявшая в пробке сможет доехать или просто когда принесут кофе. Несмотря на своё гвинейское происхождение и гражданство этот человек наряду с нами получил визу в свой… португальский паспорт. Такая мера предосторожности (человек въезжает в свою родную страну, как гражданин Евросоюза) меня в определённой мере насторожила, но, учитывая возможные опасности Гвинеи, была оправдана.
Вернусь немного назад. Получению виз предшествовал один очень интересный и эмоциональный разговор, который едва не разрушил планы поездки.
— «Артём, а почему Вы меня не спрашиваете, во сколько вам обойдутся услуги?» спросила меня Лариса за 10 минут до нашего визита консулу.
В этот момент я напрягся, но не сильно, цена за визы мне была известна. Да, она была высока в сравнении с ценой получения виз других государств, но сносна для людей, едущих вкладывать миллионы. За одну визу предстояло заплатить 200 евро.
— »???" (безмолвно прозвучал вопрос, который выражал простую мысль: что вы имеете в виду, Лариса?).
— Семь тысяч. Не моргнув глазом ответила она.
— Гм. — сказал я, переживая небольшую бурю в груди, которая внешне проявилась лишь, как задирание бровей повыше на лоб.
— Семь тысяч? — переспросил я. — Но, помилуйте, за что же? Спросил я, внутренне приготовившись развернуться и уехать назад в Россию.
— Консул попросил за свои услуги 7.000. С человека. 21.000 за троих.
— «Гм». Проглотил я вставший в горле комок.
То есть за любое лицо, просто упомянутое консулом в письме к министрам мы должны были отдать 7.000. Я мягко объяснил Ларисе, что во-первых у меня таких денег нет, а во-вторых, за письма к министрам, пускай и с печатью консула, 7.000 евро никто не отдаст. Даже если эти бумажки являются потенциальным пропуском к богатству. Для начала бумаги должны были показать свою силу.
Чуткий к возможному обману, да и будучи готовым к нему, я почувствовал неладное и позвонил ребятам в Киев.
Поговорив с ними минут 20 перед тем, как передать трубку Ларисе, я рекомендовал своим партнёрам уже на данном этапе отказаться от затеи работать посредством высоких рекомендаций, и, ценой первичных затрат, составивших на тот момент всего 1700 долларов решить возникшую проблему, списав их в расходы. Уже на тот момент стало очевидным, что вернее будет самостоятельно взять визы, билеты и улететь налаживать связи с местным бизнесом без посредников, как это и предполагалось до появления Ларисы и согласия моих партнёров с ней работать. Полезных знакомств в стране у меня хватало и без неё.
Свою позицию перед своими ребятами я обозначил сразу: я консультирую и рекомендую, но решений не принимаю. Решения им предстояло принимать самостоятельно. Впрочем мы согласились, что нужно использовать всё то, что может помочь нам попасть в Гвинею, поэтому мне было поручено визы получить в Португалии, а рекомендации – тут либо обойтись без них, либо провести дальнейшие переговоры, выразив намерение заплатить эти деньги, но по результатам: будут действенны рекомендации — заплатим и больше, чем семь тысяч. А нет — так за бумагу платить никто не собирался. Ибо сила и потенциал сих бумаг нам были неизвестны. Но прерывать контакт с Ларисой ребята не захотели — при любом раскладе она по-прежнему была ценным партнёром, который обеспечил доступ к консулу, назначенному лично президентом и подписавшим рекомендательные письма в которых мы были названы «инвесторами в экономику страны достойными внимания лично президента».
В общем, как я написал ранее, визы мы получили. Как и рекомендации посла Гвинеи в Португалии, что открывало нам путь прямо к министрам и президенту страны. Посол ни словом не упомянул так «необходимую» по словам Ларисы мзду, а лишь распинался по поводу российско-гвинейской дружбы и совместного будущего двух стран. Лариса, почувствовав, что деньги уплывают из её рук обещала, что она испортит нам пребывание в стране, к чему, по её словам, приложит руку лично консул если в будущем мы не заплатим полагающихся денег.
На что наш гвинеец, рекомендованный нам ею же, почувствовав, что он может стать во главе положения, и сам заработать хотя бы часть от этих денег, сказал буквально — «не дрейфить! — ибо вы со мной. А тот, кто платит, тот заказывает музыку, даже если тот, кто платит в два раза меньше, но нужному человеку». ;) Да, кстати, звали его Бангура.
В 2008 году после смерти президента Лансаны Контэ, возглавлявшего страну более двух десятков лет, к власти пришли военные во главе с капитаном Муссой Дади Камара. Новый президент, провозгласив кампанию по борьбе с коррупцией, посадил всех бывших министров и завоевал бешеную популярность у народа — во время своих обвинительных речей он арестовывал министров в прямом эфире.
Любой гвинеец, узнав, что мы собираемся открыть дело в стране цокал языком, качал головой и убеждал нас в том, что нам несказанно повезло — в стране наступили другие времена, о которых по их словам я должен был помнить — в прошлые годы для получения любого разрешения, любой бумажки нужно было пройти огонь и воду и медные трубы, по пути оставляя тонны взяток. И я помнил. Это действительно было так. Тем более в Гвинее ты никогда не знаешь, на каком этапе рассмотрения находится твой вопрос — подходит рассмотрение к концу или же рассмотрение конца иметь не будет. Запутанная и меняющаяся система субординации, природная леность и культурные особенности страны могут затянуть разрешение какого-то вопроса на годы. Так вот все, начиная с консула и заканчивая случайным знакомым говорили нам — пришли другие времена:
«Отныне и навсегда вы не оставите лишней копейки, ни один чиновник просто не посмеет попросить у вас взятку. Страна находится на этапе привлечения больших инвестиций и президент всячески старается улучшить условия для иностранного капитала, стремящегося в страну. Вы пришли в страну вовремя, ведь через три года страна из-за переизбытка желающих сделать бизнес, Гвинея будет закрыта для инвестиций: кто не успеет сейчас, тот опоздает навсегда». Эти слова, с небольшими нюансами в тексте я слышал раз 20. И я был склонен поверить им. Договориться все эти люди между собой не могли. Я не учёл одного — они могли действительно в это ВЕРИТЬ. Хотя показательные аресты и пламенные (эх, не слышали вы!) речи президента, действительно производили сильное впечатление. В то, что может что-то поменяться трудно было не поверить. (Кстати наберите в youtube «Moussa dadis camara» и послушайте воистину пламенные речи президента — даже на незнающих французского языка они произведут впечатление).
И, хотя предполагалось, что в тёмных закоулках душ гвинейцев сохранилось желание обобрать белого человека, наши люди знали, как с этим бороться — нужен был «карманный генерал». И это ещё одна особенность страны с военным правительством — хорошим подспорьем вашему бизнесу будет привлечение к решению вопроса военнослужащего. Офицер с зарплатой в 75 долларов решит не любые, то очень многие ваши вопросы. А за 100 — он для вас станет просто мальчиком на побегушках.
У нас было всё круче — лично президент откомандировал к нам, как к стратегическим инвесторам, военного, при посредничестве которого мы должны были решать многие вопросы: от назначения встреч на уровне министров, то обеспечения безопасности всего предприятия.
В Гвинею я прилетел на сутки раньше моих друзей: мы летели рейсами разных авиакомпаний. Впрочем в этом был определённый смысл — за день я мог осмотреть предложенные нам для проживания виллы.
На следующий день я встретил ребят в аэропорту. И аэропорт Конакри стал их первым шокирующим впечатлением. Вряд ли до этого момента они осознавали куда они летят и что им предстоит увидеть. Сказать, что на их лицах была написана растерянность — не сказать ничего. Они были обескуражены — страна, казавшаяся просто экзотичной, на самом деле оказалась ужасающе нищей и грязной.
3
Возможно впервые в жизни они оказались почти в инопланетной среде. По их лицам было видно зарождающееся понимание — опыт прошлой жизни (от быта до бизнеса) здесь неприменим. Осложнялось всё тем, что они не знали языка. А язык — это база для выживания, особенно вне твоей цивилизации. И если Сашка быстро адаптировался, то Вовка боялся даже дышать. Больше же всего он боялся малярии. Собственно из-за неё он хотел было отказаться от поездки, но я настоял, чтобы партнёры приехали вдвоём — люди, идущие в своём бизнесе друг рядом с другом долгое время, должны и в момент принятия ответственных решений быть вместе, рассудил я. Вдвоём всегда проще, чем одному. Да и два человека казались более представительной делегацией инвесторов, чем один.
До того момента, пока мы не найдём виллу Бангура поселил нас в доме своей семьи. Большой дом, где живут несколько поколений — родители, братья и сёстры, их дети. Всего человек 15. Нам выделили одну комнату в этом доме с одной кроватью на троих. Слава богу это было ненадолго — на следующий день, осмотрев виллы, мы должны были переехать в одну из выбранных.
Те виллы, которые нам показали на следующий день нам не подошли — одна была слишком большая для троих человек, а вторая просто не понравилась. Решили искать дальше, следовательно мы вынуждены были задержаться в семье ещё на день.
Я спал, постелив матрас на пол, а ребята вдвоём на большой кровати. Свет давали с перерывами, некоторые из которых длились всю ночь, поэтому часто ночами мы не спали — в жаре за 35 в душной непроветриваемой комнате спать было невозможно. Другая напасть — многочисленные комары от которых не помогал ни фумигатор ни всякие мази/спреи, приносившие лишь двадцатиминутное облегчение до того, как они испарялись с поверхности кожи. Наутро все вставали покусанными с пяток и до ушей. А все вы помните, что любой комар может быть разносчиком малярии. А по мне, спящему на полу, по ночам бегали гекконы. Неприятно, когда по лицу.
Впервые за 5 моих визитов в страну я поселился в настоящей семье гвинейцев и это был уникальный опыт. Мы жили вместе и ели за одним столом. Отдельная благодарность семье за бесподобную кухню — с первого взгляда, казалось бы незамысловатые блюда были вкусны и съедаемы до последней крупинки.
5
Единственное блюдо, которое нам не понравилось называлось Фоньё. И правда — хорошее блюдо — «фоньё» не назовут, подумали мы. Зато название запомнилось.
Кстати рецепт «фоньё»: рыбу, прямо с костями прожарить в кипящем растительном масле, в нём же поджарить кабачки и маниоку, лук и ещё чёрт-те знает что. А, помидоры ещё кажется были. Всё это свалить в деревянную ступу и истолочь в кашу. Подавать с рисом.
В общем это было невкусно. Первый и единственный раз за всё время.
Наши поиски виллы для проживания затягивались, хотя пока нам это не сильно мешало — мы имели крышу над головой и хорошую кухню три раза в день, которой мы бы лишились переехав. Заплатив Бангуре 300 долларов, чтобы покрыть все наши текущие расходы на бензин и машину, еду, стирку, уборку комнаты и т. п., мы не знали никаких забот.
Но, продолжая свой рассказ — виллу надо было найти — это освободило бы нас от пристального надзора за нашими передвижениями: любое наше отсутствие воспринималось ревниво — наверняка с их стороны были предположения о целях наших отлучек. Мы и правда встречались с людьми, которые могли бы быть нам полезными: достаточно полезными для того, чтобы отказаться от навязчивых услуг и советов Бангуры и всех членов его семьи, которые почувствовали себя участниками большого дела, а нас посчитали кормильцами на многие годы вперёд.
Они были хорошими людьми, и, несомненно Бангура был полезен — его отец, глава принявшей нас семьи, был человеком многоопытным и уважаемым, проработавшим более 30 лет на канадском предприятии, но тот факт, что эти люди стали буквально управлять нашими действиями нас мягко говоря напрягало. С одной стороны можно рассудить, что секретарь в любой фирме управляет действиями своего начальника, назначая ему встречи и планируя его день, но получалось, что эти люди направляли нас по пути, который мог завести нас слишком далеко, чтобы вернуться в случае неудачи. Нет, — конечно это было не плохо: их советы казались разумными, учитывая многие особенности страны и взаимодействия с чиновниками, но обнаружилось, что таким образом теряется слишком много времени: любая поездка по делу вместо 20 минут, которые требуются на решение вопроса в Москве, растягивалась на весь день: мы никогда не знали куда мы едем и что предстоит делать. Любая намеченная цель была настолько далеко, насколько плотно проживали родственники Бангуры по пути следования — мы заезжали к каждому поприветствовать, иногда перекусить, оставались там не меньше чем на час, затем ехали дальше. Возможно нас вывозили напоказ: мало кто из гвинейцев мог похвастаться тем, что у них живут миллионеры. Таким образом, вторым нашим шагом в Гвинее, после найденной виллы, должна была стать покупка автомобиля, который обеспечил бы нам гораздо большую свободу передвижения.
Сейчас я понимаю, что совет Бангуры пользоваться услугами его брата, как водителя был таким же способом контролировать наши передвижения.
Передам вполне вероятный разговор двух гвинейцев. Один говорит другому:
— Я тут с белыми работаю. На кармане 200.000. Вроде как главным советником я у них. Денег прорва — пока разорятся много времени пройдёт, а я дом построю, белым сдавать буду.
— «Да ты просто „лузер“, — ибо мои, о которых я тебе уже говорил вчера — 4 миллиона привезли», — отвечает ему другой.
— «Посыпаю голову пеплом — ты круче», — соглашается первый.
Нет, конечно я всё это проходил уже много раз, и рассказывал ребятам, что и их не минует этот опыт: и длительные ожидания, и бесцельные покатушки, часы в ожидании потерявшегося министра, и многочисленные обещания, но предвзято подходить к людям, какого цвета кожи они не были бы я всё-таки не склонен, а склонен использовать любую возможность и проверять реальные способности людей, с которыми мне возможно предстояло работать. Тем более, что вскоре нам предстояла встреча с министрами, о чём нам доложил наш карманный генерал: письма переданы, время скоро будет назначено, после того, как с документами ознакомится генеральный секретарь президента (Secretaire General du President).
В первый день своего пребывания в Гвинее мы посмотрели 2 виллы, которые, как вы помните, были слишком большими для нас, сравнительно дорогими, и не ухоженными. Мы решил искать дальше и в один из дней нам предложили совсем недорогой дом.
Домик, который для нас нашли, был в самом седрдце одного из самых бедных районов Конакри: полтора километра ужасной грунтовки от дороги. Этот район никогда не относился к районам в которых селятся белые люди, но домик нам понравился: две спальни, зал с удобными кожаными диванами и креслами. И цена у него была более чем приятная — 100 долларов в месяц (против 500 и 600 за большие виллы).
Дешёвое такси решало вопрос с дорогой до дома, а 100 долларов, выделенные нами на краску, малярные работы и противомоскитную сетку, решали проблемы с грязноватыми стенами и комарами. Нам хотелось порядка и комфорта. Белые ж люди всё-таки. Починить душ нам обещали бесплатно. Одно из преимуществ района было в том, что вода в нём была круглосуточно. Это и сыграло главную роль в нашем решении — остаёмся. Тем более, что ночевать нам было всё равно где — днём в доме мы не планировали появляться, так как предстояло много работать.
1
На обратном пути, после осмотра домика, когда мы возвращались в дом наших гвинейцев, они остановились на рынке и купили козла, загрузив его в багажник позади нас. Козёл орал благим матом прямо нам в уши. Готовят праздничный ужин, подумал я, о чём и сообщил ребятам: в культуре многих народов козёл, зарезанный в честь гостей — знак большого уважения к ним. В общем в любом случае это было событие — не каждый день, а лишь по праздникам и особым событиям в гвинейском доме режут козлов. Козла привязали к дереву манго, росшему под нашим окном, где он орал нам в окно, каждое утро, начиная с петухами, в течение трёх следующих дней. В один из дней, собравшись вокруг козла в праздничных одеждах они его зарезали, а кучка песка, пропитанная кровью козла, сохла под нашими окнами следующие дней пять. В тот же день на ужин нам подали много печени этого козла, и немного мяса. Мясо мы с Сашкой любили, а печень — нет. Вовка же съел её с огромным удовольствием. После чего легли спать, надеясь уснуть быстро, чтобы избежать бессонных мучений в душной комнате.
Наступило утро. То было обычное африканское солнечное, душное и жаркое утро. В тот день Вовка почувствовал слабость с самого утра. Впрочем, сильными себя в то похмельное утро никто из нас и не чувствовал, да и необыкновенная и уже привычная мнительность Вовки нам подыграла: так действует жара, подумали мы и успокоились. А вдруг у меня малярия, — с пляшущими нотками в голосе спросил Вовка. Мы лишь в очередной раз посмеялись, а я постарался развеять его опасения — малярия в Гвинее проявляется лишь на 12-й день после инфицирования. А Вовка пребывал в стране всего шестой день. Тем более заразиться в первый же день — это надо было умудриться, и то, тогда малярия проявилась бы не раньше чем в конце второй недели пребывания. В общем малярией это быть никак не могло и можно было успокоиться. Чтобы успокоить Вовку мы всё-таки решили поехать в лабораторию и сдать анализы.
Пока ждали результатов, выпили пива и Вовку отпустило. Расслабившись от алкоголя он почувствовал себя лучше не только физически, но и душевно: наверное и правда ночная жара стала причиной физической слабости и вялости. Шутка за шуткой мы дождались звонка из лаборатории и пошли за анализами. Вначале в конверт мы даже не заглянули — ибо не имело смысла. Но ради интереса достали оттуда результаты, оказавшиеся… положительными. «Beaucoup-beaucoup» (много-много) сказала медсестра. Вовка спал с лица, мы нервно смеялись и пытались шутить: чего боялся на то и напоролся. Но как?
— Ой!… Сказал Вовка, поддавшись своему обычному паническому настроению, от ужаса пребывания в Гвинее… — «Валим из страны нафиг», продолжил он. «Меняем билеты и валим, пока не подхватили ещё что. Ещё какой-то скелет от рыбы утром под подушкой…», — задумчиво сказал Вовка.
— «Какой такой скелет?», — удивлённо переглянувшись спросили мы, ибо о нём до сего момента он молчал. «Да, нашел сегодня утром», — ответил он. «Голова, кости, хвост. Откуда он там взялся — ума не приложу».
То, что Вовку заколдовали я не решился сказать ему сразу, а посоветовался с Сашкой — стоит ли. Рог козла, кровь, рыбий скелет — это почти главные атрибуты обрядов вуду. А уж достать волос с головы не составляло никакого труда — мы спали в доме гвинейцев. Рационального объяснения болезни Вовки не было. Ибо с медицинской точки зрения он был здоров — малярия в Гвинее не может проявиться на пятый день. О чём нам и сказал доктор, когда мы привезли Вовку в клинику. Доктор учился в России 20 лет и неплохо говорил по-русски. Это не малярия, безапелляционно заявил он, поэтому капельницу ставить не будем. В Гвинее, да будет вам известно, малярия проявляется на двенадцатый день после инфицирования. А вы всего пятый день в стране. А других странах Африки до этого были? Нет? Прямой рейс из Киева? Это не малярия. Но съешьте 6 таблеток лариама, сказал доктор, видимо чтобы подстраховать свою некомпетентность. Через 8 часов и каждые следующие 8 часов в течение двух дней нужно было принимать по 4 таблетки. Доза была убийственная — в инструкции по применению лекарства говорилось, что в случае заболевания нужно принять единовременно 6 таблеток и на этом приём прекратить. То есть человек, принявший дозу, назначенную врачом, либо умер бы (от отравления, не от малярии) либо выздоровел бы. Но врачу мы поверили — нужно верить врачам, которые лечат малярию уже 30 лет. Мои сомнения были отметены — Вовка был испуган, а я не был врачом и что-то советовать, тем самым взяв на себя ответственность за жизнь больного, — я не мог.
На утро Вовка, сожравший к тому времени уже 10 таблеток, практически не мог поднять голову от подушки. Малярия полностью взяла его в свои объятья несмотря на лекарство. Чтобы добить её Вовка принял ещё 4 таблетки, после которых с ним не происходило ничего кроме рвоты и поноса. Надо отметить, что эти таблетки ещё сильно влияют на печень. Настолько сильно, что после двухмесячного приёма (по одной таблетке в неделю!) нужно делать двухлетний перерыв.
А мы всё ждали, когда его отпустит. Тем временем мы всё-таки собрались переехать в новый дом.
По нашему общему мнению, в глазах нашей гвинейской семьи мы перестали видеть доброжелательность. Оно и понятно — они не только почувствовали, что мы хотим избавиться от их помощи, но и увидели наши действия — мы всё чаще отсутствовали по своим делам, в процессе решения которых мы всё больше убеждались, что их помощь будет лишней. Всё изменилось, как меняется в триллерах — кажется ничего особенного не происходит, но вдруг появляется ощущение тяжести и чего-то неминуемо ужасного. Уже и музыка звучит не так, и взгляды окружающих превращаются во взгляды вампиров. Мы им нужны были рядом. Пока мы рядом — мы приносим им деньги — платим зарплату, за бензин, еду, дом. Оставить рядом с собой — быть в курсе всех наших дел. В общем оставить нас рядом с собой у них получилось хорошо:
Вовка был нетранспортабельным — он не чувствовал в себе сил даже сидеть, не то что дойти до машины. Вначале ему казалось, что он может встать, но проходя 20 метров, силы уходили из него буквально как из сосуда без дна — мгновенно. Именно так он и описывал своё состояние — кувшин без дна может быть полным воды, пока он в неё погружен, но стоит его вытащить, он окажется пуст. Тем не менее при нашей поддержке он дошёл до машины и сел на переднее сиденье. На полпути ему стало настолько плохо, что мы опасаясь за его жизнь, приказали водителю — в ближайший госпиталь. В госпитале нам подтвердили — малярией это быть не может, а понос, рвота и слабость из-за таблеток. Поставили капельницу для очистки крови от этой гадости и запретили жрать таблетки.
2
Наутро следующего дня мы должны были привезти его для сдачи анализов, а пока уехали к себе домой. Была уже поздняя ночь и дорогу по вечерней прохладе Вовка перенёс более-менее нормально.
Приехав домой мы поняли, что весь день ничего не ели. Как вы помните, наш дом был глубоко внутри квартала и идти за едой полтора километра мы не посчитали разумным. Иначе предстояло бы идти по дороге не освещённой ничем, кроме света звёзд. А это значит практически наощупь. Я бы мог сходить, конечно, — не впервой, но к счастью по моему совету ребята взяли с собой из Киева несколько банок тушёнки, которую и было принято решение съесть. Было бы чем открыть. Банку я открыл дверным ключом и камнем. Устроившись на диванчике мы с Сашкой принялись за еду. Аппетит нам испортил чёрный таракан, сантиметров 5 в длину, выползший на середину комнаты и внимательно наблюдавший за нашей трапезой. Затем к нему подтянулись многочисленные друзья. Кто приполз по полу, кто по стенам, а кто по потолку. В общем нам в такой компании есть мгновенно расхотелось и мы решили пойти спать. Перед этим комнаты следовало обработать «дихлофосом», дабы избавиться от наших чёрных друзей. В смысле тараканов. Обильно обработав комнаты инсектицидом мы обнаружили, что «друзей» стало даже больше — умирать они приходили изо всех щелей. От противного ощущения хотелось отмыться в душе, но душ был тоже занят ими же.
Последней каплей стал огромный (размером с ладонь) лохматый паук, который выполз из-за спинки кровати, на которой предстояло мне спать, и посмотрел на меня всеми своими восемью глазами. Разве что не подмигнул. Посмотрев, уполз в какую-то щель. Проснуться ночью с пауком на лице да ещё в окружении умирающих тараканов мне, мягко говоря, не хотелось. Спать уже не хотелось вообще, ибо моя комната была занята другими животными. Сашка, ты как хочешь, а я эту ночь спать не буду, сказал я. Оказывается Сашка тоже не собирался спать. Ещё ничто в жизни, даже невыученный экзамен, не лишали меня сна — эта ночь должна была стать моей первой бессонной ночью за всю мою жизнь. Так как дом был занят, мы придумали вынести диваны на улицу и поспать на свежем воздухе. В этом случае мы рисковали быть лишь покусанными комарами. Что мы и сделали: вынесли диваны на улицу и начали засыпать.
5
«Ребята! Тут бегают какие-то кони!» Вдруг крикнул Вовка из своей комнаты. Мы спешно прибежали, зажгли свет и кроме тараканов не увидели никого. Впрочем гигантские тараканы вполне могли сойти за карликовых коней. Вон в том углу — показывал ослабевший Вовка. В углу кроме закрытой на ключ тумбочки не стояло ничего. В общем конями могли оказаться ящерицы или большие тараканы. Так как Вовка всё равно не смог бы убежать от них, а спать больше было негде, пришлось его оставить в комнате. Тараканы — были не самым страшным в его положении.
«Ребята! Я боюсь здесь оставаться! « — вернул нас к бодрствованию голос. «Кони бегают по потолку!».
Сашка привёл Вовку и пытался уложить его рядом с собой на диван, но места на офисном диване было мало даже для одного лежащего человека, поэтому пришлось отправить Вовку назад на широкую кровать. А кони… Чай не съедят… До утра мы спали почти спокойно. Пока комары пили нашу кровь, а в комнате Вовки скакали кони.
На утро в госпитале мы появились только к 11, хотя наши гвинейцы убеждали нас, что мы будем там в 9. Уже не помню почему они опоздали заехать за нами-то ли потому что завтракали, то ли потому что сломалась машина, то ли просто потому что это Африка!
У Вовки взяли анализ на всевозможные болезни, и… это оказалась она — малярия! К большому удивлению врача, который нас также убеждал, что в Гвинее малярия не может проявиться раньше чем на 12-й день. «Много-много», — сказал врач. То есть малярия не только проявила себя в организме, а успела развиться так, как бывает только у больных только через несколько дней. Последовала вторая четырёхчасовая капельница с противомалярийными препаратами. На этот раз Вовкой занялись серьёзнее — болезнь подтвердилась и его состояние было не из лучших.
В эту ночь напрочь ослабевшего Вовку мы решили оставить в клинике несмотря на его сопротивление — ему было страшно. Впрочем Сашка решил остаться вместе с ним на соседней койке, а я должен был переночевать в гостинице, так как в тот дом я возвращаться не намеревался.
А время в билетах, которые мы поменяли в первый же день вовкиного недомогания, уже подходило к вылету… Назавтра ребята должны были улететь из этой негостеприимной страны. Но как тут улететь, если Вовка просто не может подняться на ноги и просит мобильник, чтобы позвонить своей жене и попрощаться с ней навсегда. Крайний срок — завтра, когда нам предстояло принять решение — менять билеты снова или Вовке предстояло найти последние силы и улететь.
Чаще при малярии требуется одна капельница, после которой человек может считаться здоровым, в сложных и запущенных случаях — три. Вовка уже получил две, и его состояние не улучшилось. Чтобы улететь мы ждали третьего дня и третьей капельницы.
4
Итак, напомню краткое содержание моего рассказа:
Два молодых бизнесмена хотят инвестировать деньги в экономику Гвинейской республики. Для этого они нанимают консультанта и переводчика (вашего покорного слугу в одном лице) и с его помощью находят так необходимый им выход на правительство страны. То, что найден выход на чиновников никак не способствует продвижению планов инвесторов — встречи с секретарём президента республики срываются одна за одной. В итоге принимается решение действовать самим — не через инвестиции, а через открытие своего дела, для чего вначале надо избавиться от множества помощников (местных сотрудников предприятия), которые слишком активно пытаются участвовать в «продвижении» проекта, слишком много знают и требуют оплачиваемого труда в то время, когда дело стоит, то есть практическая помощь ими нам не оказывается. Так некоторые люди могут платить годами…
Посему принимается решение — как можно быстрее расстаться с гвинейцами, почувствовавшими, что птичка может улететь. Но дело принимает неожиданный оборот — Вовка находит под своей подушкой заколдованный скелет от рыбы и заболевает малярией. Рационального объяснения заболеванию нет — так как инкубационный период болезни почти в 3 раза дольше, чем он провёл в Африке. Таким образом нетранспортабельный человек лишает нас возможности уехать из семьи в которой мы живём. Через несколько дней после начала болезни мы перевозим нашего сотрудника в больницу, откуда даже при улучшении ситуации со здоровьем исчезнуть будет не так-то просто: за нами следят. Поэтому нам приходится разрабатывать план побега.
Итак, мы форсируем процесс переезда на виллу, которую нам нашли наши гвинейские «друзья», но где мы будем жить без надзора их недрёманого ока. Таким образом нам проще будет уехать на виллу, которую предполагается найти самостоятельно. А так как ребята принимают решение улететь выздоравливать и на сезон дождей домой до октября, то не на виллу, а в аэропорт.
А Вовка тем временем лежит в больнице. С Сашкой вернулись домой, забрали вещи и увезли их в гостиницу. План был такой: из гостиницы я один еду в аэропорт с вещами, где жду Сашку, который привезёт с собой Вовку. Никаких вещей с ними не должно быть, чтобы не вызывать подозрений у Бангуры, который все эти дни часами сидит в палате, лишь ненадолго отлучаясь на обед.
Три дня Вовка лежал под капельницей, а состояние, усугублённое отравлением лариамом, тем не менее не улучшалось. Такое сложное течение болезни бывает только в особо запущенных случаях.
Наступил день, когда ребята должны были улететь. А Вовке лучше не становилось. Часто при малярии улучшение здоровья наступает внезапно: вот человек ещё лежит пластом, а через 5 минут вдруг его отпускает, как будто ничего не было. Остаётся только слабость от пережитого состояния.
Мы ждали этого момента сидя в гостинице с вещами наготове. Время до вылета всё уменьшалось. Каждый час мы созванивались с Вовкой и спрашивали о его состоянии. Когда наступил предел ожидания Вовка позвонил и сказал: я встать не смогу, сдавайте билеты. А если Вовка, который всё время пытался бодриться и настаивать, что «вот-вот сейчас отдохнёт и встанет» сказал — не смогу, то дело плохо. Тем не менее мы ждали чуда. Оттягивали тот момент, когда надо ехать и менять билеты на более позднюю дату. В общем когда время подошло к практическому пределу (оставалось 3 часа до вылета) мы сели в машину и поехали менять билеты. Когда мы, по дороге в аэропорт, проезжали как раз мимо больницы позвонил Вовка. То чудо, которого мы так ждали произошло за 3 часа до вылета — он внезапно почувствовал себя хорошо. Прошло головокружение, температура опустилась до нормальной. Оставалась лёгкая слабость, но это были уже мелочи. Своей радости мы не могли скрыть — вам нужно было видеть наши лица. Таких счастливых моментов в своей жизни я помню немного.
Мы остановили такси недалеко от больницы, чтобы не привлекать внимания возможных наблюдателей, и Сашка привел Вовку. При этом нам повезло — в этот момент за нами никто не следил. Все вместе мы поехали в аэропорт. Хвоста за собой мы не обнаружили. У меня были опасения, что жандармы в аэропорту могли быть предупреждены о нашем появлении и могли задержать нас под каким-нибудь предлогом до визита наших «друзей», но с другой стороны взять с нас было нечего — только нервы потрепать. Думаю о том, что Вовка покинул палату, тут же стало известно нашим гвинейцам. Но всё прошло хорошо. Я остался дежурить в аэропорту ещё на час, а ребята ушли на паспортный контроль.
Мы боялись, что больного Вовку могут не пустить на борт: бортпроводники на рейсах из Африки пристально смотрят на состояние пассажира и вызывающего подозрение могут не допустить к полёту. А если пассажиру станет плохо во время полёта, то могут оставить его на карантин в пункте промежуточной посадки — в Париже.
Сразу после прохождения паспортного контроля Вовке вновь стало плохо, но пути обратно уже не было — надо было терпеть. К счастью в самолёте рядом с ним было два свободных места и он смог лечь и спать во время всего восьмичасового перелёта. Но до этого, был ещё один повод испугаться — трое бортпроводников, выстроившись клином, начали подходить к Вовке с явными намерениями что-то у него спросить. Тревога к счастью оказалась ложной — они просто заметили ручку металлической ложки, торчавшую из его сумки — опасный предмет на борту. Изъяли её и Вовка смог продолжить свой сон.
По прилёту в Киев диагноз малярия подтвердился несмотря на три дня прошедшего лечения. Хотя состояние Вовки к тому времени действительно улучшилось.
Что с Вовкой сейчас — я не знаю, так как во время предполётного досмотра у Сашки гвинейские таможенники украли мобильник, номер он видимо поменял, и теперь дозвониться до него не представляется возможным.
