Антверпен. Город-порт в стиле кровавый ренессанс

Ведь в Европах, оно как? Каждый свой ручей-ручеёк или протоку, что вброд перейти в любом месте можно, считает самым водным путём. А по сути, что замысловатая Влтава, что Эльба из неё вытекающая, что Рейн по-немецки «могучий», блин, да что Дунай, «наконец» хоть и опять же по-европейски «голубой», но на самом деле мутно-зелёный, всё это мелкота в сравнении с настоящими реками.

Хотите верьте, хотите нет, но первая водная гладь, которую реально можно назвать рекой, что я за всё время путешествий по старушке Европе увидел, это была Шельда. Аккурат в пределах Антверпена. Я сейчас не буду вдаваться в подробности о её длине, чтоб не смазать позитивную картину, но ширина приличная. И что особо важно, она безо всяких плотин и шлюзов судоходная. Чем, собственно, и сослужила службу городу, о котором сейчас будет рассказ.

Само название города неразрывно с рекой связано. Если брать наиболее вероятный, научный так сказать, вариант, то происходит он от фламандского или голландского:

— Aanwerp. Наносной холм.

Явно отражающего месторасположение города. Издревле морское побережье было хоть и удобным, но не совсем безопасным. Разбойнички разбойничали, пираты грабили, викинги всякие высаживались в надежде разбогатеть. Поэтому спрятавшись километров на двадцать в устье Шельды можно было некоторые проблемы с повестки дня снять. Во всяком случае, залётные флибустьеры удачи лишний раз не тревожили купеческий сон.

Но знаете, простое объяснение, это не для антверпенцев. Им почему-то нравятся сказки да легенды. Ничего вроде особенного. Они всем по душе. Да вот только за какую историю не возьмись, везде мочилово и рубилово, кровища льётся рекой, горы трупов и отрубленных конечностей.

— Не верите? Пожалте послушать легенду о начале города.

Итак, жил был в этих местах великан Дрюон Антигон. Так, как он таки был коренной уроженец этих мест, то по натуре являлся злым и жадным. Пользуясь своим ростом, великан всё-таки, он протягивал над Шельдой свою руку и с каждого проплывающего баркаса требовал:

— Позолоти ручку!

Кто не понимал с первого раза, слышал более грозный рык:

— Гони бабло, шельма!!!

С теми, у кого денег не было вообще, поступал просто, душевно, как и принято в здешних диких и кровавых местах. В назидание остальным шкиперу судна отрубал руку и бросал её в реку. Вроде, все условия соблюдены. Плата за проезд принята, а в каком виде, пусть каждый турист сам выбирает.

Дальше, как в сказке про змея Горыныча. Явился бравый солдат Сильвиус Брабо, великана прикончил, кровищу слил, кисть руки отрубил и по привычке швырнул её всё в ту же Шельду.

— При чём здесь Антверпен?

Да к тому, что «ант» — рука, «верпен»- бросать. Вот и переводите, как хотите.

Мы тем временем высаживаемся из транспорта на твёрдую землю. И не где-нибудь, а как раз на набережной. Здесь тебе и простор. И парковка для авто. В городе, в старой его части с этим делом напряжёнка. Поэтому именно вдоль реки, вдоль набережной стоят ангары, в которых по моде и по нужде устроены автостоянки.

Я так понимаю, что раньше эти территории принадлежали портовым службам. Сюда причаливали и разгружались пароходы. Здесь ползали грузчики с тюками и без. Нынче их заменили подъёмные краны. Отнесённые чуть поодаль от центра вдоль реки. Видеть их можно невооружённым глазом. Потому что Антверпен своего статуса крупного перевалочного узла не потерял. Сухогрузы и баржи по Шельде снуют. Хотя знаете, порт нам, как туристам, не интересен. Мы идём вдоль воды. Впереди что-то интересное виднеется.

Из-за городской суеты выплывает абрис старого замка. Маленького, но с претензией на старину и долголетие.

— Это Стен.

Собственно, первое каменное строение, положенное в основу города. Как и принято во Фландрии, пришли рыцари. Сломали деревянные постройки, оставшиеся от нурманов, и на их месте заложили фундамент крепкий. На века.

Замок принял основательные и грозные черты во времена, когда Антверпеном правил некто Готфрид Бульонский. Фамиль, конечно, у мужика прямо скажем не очень. Так и хочется уточнить:

— Бульонский куриный или Бульонский говяжий?

Хотя зря я прикалываюсь. Можно сколько угодно ёрничать, но когда узнаёшь где этот пряник похоронен, невольно проникаешься к нему истинным уважением.

— Лежит он в Храме Гроба Господня. Практически на центральном месте.

Лучшего места на кладбище просто не сыскать.

— Чем таким особенным отличился?

— Понятное дело грабежом. Предки истинных демократов издревле по убийствам сохли.

Возглавил первый Крестовый поход. Утопил в крови половину Европы и разграбил Иерусалим. За столь великие деяния ему и почести воздали. Знаете, у нас на провинциальном городском кладбище центральные места на центральной аллее занимают мощные такие, гранитные могилки братков «быков» из лихих 90-ых. Очень похоже. История, она же по спирали движется.

Чуть позднее в замке расположилась другая по-европейски всесоюзная кровавая инстанция. Стен стал штаб-квартирой голландского отделения испанской инквизиции. Первых недовольных правительством, властью и церковью поджарили в стиле гриль в 1523 году. Я сейчас именно Антверпен имею в виду, раз мы о нём говорим.

Стен стал очень популярным местом судилищ. По правовым, понятное дело, аспектам. Мы ж в Европе, а не в варварских степях Приволжья и Забайкалья. По демократическим принципам. С прокурорами. Адвокатами. Но вкус приходит во время трапезы. Дозаседались господа инквизиторы до того, что 16 февраля 1568 года был вынесен смертный приговор абсолютно всем жителям Нидерландов.

Это в натуре не шутка! Вполне задокументированный факт. Хотя рассматривается, как курьёз истории.

— Интересно, как и кто сей приговор должен был привести в исполнение?

Судьи уточнить забыли.

Так что если кто мне теперь скажет, что весёлый до неприличности город Антверпен стоит не на крови, я позволю в этом усомниться. И, кстати, помните знаменитую фразу от Шарля де Костера:

— А наследство получал король.

Кровь лилась не зря. Всё ради денег. Между прочем, ещё один факт из истории:

— Деньги в Антверпене настолько любили, что именно из этих мест проистекала первая буржуазная революция.

Перед входом в замок стоит прикольная такая скульптурная композиция. Здоровенная высокая и тощая детина с улыбчивой физиономией глупого Балды нависает над двумя алкоголиками и пытается им что-то внятное втолковать. Они, мужички навеселе, немножко ошарашены и чуточку испуганы. Наверняка думают:

— С пьяных глаз такое померещилось или белочка уже накрыла?

Пузырёк спрятали. Сами обалдели.

Вообще, с моей точки зрения, абсолютно пока ещё незнакомого с антверпенскими легендами туриста, этот монумент не что иное, как наглядный агитационный блок под общим названием:

— Папа, не пей!

Как раньше на советских плакатах. Помните?

Однако нет. Я ошибся. Признаю.

— Не учёл местную специфику.

Как бы сказать помягче. Дело в том, что антверпенские шутки, они как бы все слегка ниже пояса. Не грубо пошлые, а грубо болючие. То есть стукнуть друга под дых, почти доблесть. И потом оправдаться:

— Ты чЁ, в натуре, обижаешься? Я же пошутил.

Кстати, одну из самых популярных антверпенских шуток озвучивала некто старуха Шапокляк.

— Это хорошо, что вы такой плоский и зелёный. Положим вас на газон. Бросим на дорогу кошелёк на верёвочке. Прохожий нагибается, кошелёчек убегает…

Ах, да, совсем отвлёкся от нашего памятника. Балду великана сказочного зовут Длинный Ваппер. Он худ и высок, может менять облик, может становиться то маленьким, то большим, в общем, прикидываться шлангом. Любимое его занятие, прикалываться над окружающими. А так как у длинных и тощих особей животного мира весь интеллект уходит в рост, а не в мозг, как у страусов, то и шутки у Длинного Ваппера грубые и неотёсанные.

— Что Вы хотите? Какой город, такие и мифы.

Памятник перед замком Стен говорит нам о том, что самой излюбленной и популярной шуткой Длинного Ваппера было преследование пьяниц. Он появлялся ночью подле кабаков, шёл за поддатыми ребятами по улицам, наводя ужас и с каждым шагом становясь всё больше и больше. Страхом, наверное, подпитывался. А когда алкоголик заходил к себе домой, то Ваппер заглядывал к нему в окна и корчил рожи.

Не Бог весть что, но учтите, что эта шутка была самая безобидная. Следующая уже более чувствительная.

Была в Антверпене у местной ребятни популярная игра под названием:

— Пни шляпу.

Смысл прост. У одного из играющих берут шляпу. Кидают на землю и начинают пинать. Вместо мяча или школьного портфеля. А хозяин шляпы должен её перехватить. Перехватил. На потерю подачи идёт аксессуар с головы того, кто проворонил. И так по ходу пьесы.

Так вот, длинный Ваппер тоже любил поиграть. Он обращался в одного из мальчишек и вступал на поле. Шутка заключалась в том, что первый, кто пинал его шляпу вылетал из игры с диким воем и слегка покалеченным. Потому что перед ударом шляпа превращалась в тяжёлый железный горшок.

— Удар, гол!!!

Деревянные башмаки в щепки. На ноге пальцы плющатся и сплошной перелом. Кровища хлещет. Шутка удалась. И только громкое эхо разносит «Ха-ха-ха» от Длинного Ваппера.

С другой стороны, мы и сами в детстве так игрались. Помните шутку про коробку и кирпич в ней? Которую ставим на тротуар? Ведь кто-нибудь же её обязательно пнёт, не правда ли?

Особо элитные шутки Длинного Ваппера обязательно заканчивались смертью. Например такая.

Притворился как-то наш шутник смазливой тёлкой, за которой стали увиваться сразу четверо лохов. Вот от её имени и устроил Длинный Ваппер любовничкам проверку истинных чувств. Первый должен был ночью пару часов просидеть на кладбищенском кресте. Второй это же время пролежать в гробу под тем крестом. У третьего программа скромнее. Он должен был в назначенное время подойти и по тому гробу постучать. Ну, а четвёртый в этот же момент с цепью в руках должен был тот крест и могилу обежать.

— Прикольно же придумано?

На деле получилось так. Первый, видя, как второй ложиться в гроб струхнул недуром, и от испуга с креста свалился. Насмерть. Второй услышал, как третий стучится к нему в гроб и тоже от страху окочурился. Третий двинул кони, потому что решил, что это черти пришли по его душу, гремя цепями. Ну, а четвёртый увидев три предыдущих трупа двинулся разумом и с горя утопился в Шельде…

— Согласитесь, жизнеутверждающие в Антверпене сказки?

Как бы там ни было, но от Длинного Ваппера горожане решили избавиться. Выяснили, что великан терпеть не может изображения Пресвятой Девы. Мимо него он не может пройти. Будто в стену утыкается. Поэтому на каждом углу в городе стали устанавливать её изображение. С тех пор злобный дух город покинул… А образы Девы реально в Антверпене на каждом углу.

— Совпадение?

Мы существа вполне земные, нам ничто не претит, поэтому мимо многочисленных скульптурных изваяний и изображений Богородицы скользим легко. Перекрестился, правда, на иконку на всякий случай. От греха подальше. А то же это Антверпен. Городишко кровожадный.

Итак, с шутками и прибаутками из-за угла выползаем на центральную площадь. Grote Markt отворяет перед нами свои просторы.

— Про просторы я немного угнал.

Как и любая ратушная площадь, основанная в средние века она зажата со всех сторон городскими кварталами. Но это по нынешним меркам территория ничто. А по временам стародавним квадратных метров здесь столько, что хоть базар устраивай. Что, впрочем, предприимчивые жители Антверпена и делали. Даже само название Гроте Маркт не что иное в переводе, как Рыночная площадь.

А что? Очень удобно. Купил — продал, по рукам ударили, оптовую сделку заверили в муниципалитете не отходя от кассы. Бургомистр в ратуше печать на амбарную книгу приложил, вот и документ. Попробуй потом, кинь соплеменника. Сразу в суд и на дыбу.

— Старые коммерческие традиции.

Кстати, о традициях. Все здания вокруг площади, это всё штаб-квартиры различных гильдий. Если по-нашенски, то выражаемся так:

— Вход только членам профсоюза.

Профсоюзы разные. От булочников-кондитеров, до саблезубых оружейников. Но вот беда, для самой что ни на есть нужной профессии, для мясников места на площади не нашлось. Власти решили, что крови на площади и так достаточно, поэтому земельный участок для гильдии работников длинного ножа и острого топора выделили чуть поодаль. В сторонке.

То есть опять двойные стандарты. Значит свинюшек всяких и коровок рубить на глазах почтенной публики, это просто жуть какая-то! Зато самые красивые хоромы отгрохали арбалетчики. Им можно. Что в принципе правильно. Потому что из их оружия убивают только тварей двуногих. Кровь эта, она как бы и не кровь вовсе. Да и литься будет не в городе, а на полях сражений. По лугам да по лесам. Кто её там считать будет?

Мне почему-то это живо напомнило выступление наших доморощенных экологов от власти, ратующих за отказ от автобусов в пользу троллейбусов. Типа они по улицам ездят и не дымят. А то, что на киловатт электричества сжигают полтонны угля или мазута, так и что с того? Гадить то будем всё по тем же лесам да полям…

Между прочем, здание гильдии мясников хоть и не находится на центральной площади, зато получилось большим и полезным. Больше похожее на храм, нежели на скотобойню. Башни. Стрельчатые окна. Мощные контрфорсы, чтоб конструкцию поддержать и могущество создать. Весь первый этаж используем по назначению. Разделка туш и продажа мяса.

— Согласитесь, только мрачная готика как ничто другое подойдёт в сию кровавую тему.

На верхних этажах уже другая картина. По принципу:

— Деньги не пахнут.

Там располагались залы для советов, деловых встреч и, конечно, для торжественных пьянок. Потому что каждую удачную сделку, как и удачный торговый день нужно было пивом крепким спрыснуть. Иначе удача отвернётся…

Ну, а чтобы Вы, дорогие читатели, меня не обвиняли в том, что уж больно я много крови в рассказ про Антверпен впрыснул, то приведу доказательства правомерности. До сих пор пересечение двух улиц, где стоит здание бывшей гильдии мясников, называется Bloedberg. Что в переводе с фламандского звучит так:

— Кровавая гора.

Так что немудрено, изображение Богородицы на каждом углу. Грехи нужно отмаливать пачками.

И опять к парадоксам истории. Сейчас в доме мясников расположился музей оружия. Мечи, копья, алебарды. Короче всё то, что убивает.

— Вы ещё возражаете, что Антверпен не кровавый город?

Возвращаемся на Гроте Маркт. Можно начинать восхищаться узкими и длинными фасадами домов, что резными окнами на площадь выходят. Здесь дело даже не в истинно фламандской архитектуре. С конической крышей и обязательно золотым флюгером. Для нас, жителей двадцать первого столетия, пятиэтажка это нечто обыденное и привычное. По СНИПам даже лифт не нужен и мусоропровод. А теперь представьте себя уроженцем века эдак четырнадцатого? Да для них пять этажей вверх, это же чудо.

— Чистый небоскрёб!

Понятное дело Антверпен только шиком одной ратушной площади всему миру на мозг давил. Богатство напоказ. Крутизной за звёзды цепляемся.

Самый самый городской ренессанс, это, конечно, ратуша. Она стоит отдельно. Занимает весь торец площади. К ней никого не прилепили. Да и не могли. Начальство, оно всегда стоит обособленно. Дабы народ чувство меры не терял.

Единственный момент, то здание, которое мы видим сейчас, это не изначальный оригинал. Восстановленный и переделанный после Испанской ярости. Кто не знает, что это за событие такое, сейчас расскажу.

Итак, времена первой буржуазной революции. Нидерланды.

— Почему Нидерланды?

Да потому что про Бельгию тогда никто слыхом ни слыхивал, видом не видывал. Не было такой кляксы на карте мира политической. Говорили на фламандском. Подчинялись испанской короне. Жгли ведьм с завидной регулярностью. Жаловались во все инстанции на свою тяжёлую судьбу, но при этом богатели.

Вы сейчас, конечно, будете возражать. Как мол так:

— Вокруг нищета, грабежи да разбои. Откуда богатство?

А я напомню, что времена на дворе Буржуазной революции. То есть народ бился не за жизнь или свободу, а за бабло. Что, впрочем, связано между собой. Но на первом месте стоят именно деньги. Или вернее так. Строго по Марксу:

— Кому будут принадлежать средства производства.

Короче, деньги в Антверпене есть. Их много. Но вот на государственном уровне правящая власть принадлежит Испании. Значит, как сейчас выражаются, силовики, сиречь солдаты, исключительно испанские.

Государство, во все времена государство. То пенсии отменит, то налог на пару процентов поднимет, а то вообще про тех, кто ему верно служит забудет. Именно это и произошло.

Солдатам из метрополии в очередной раз задержали жалование. Жрать хочется. Карманы пусты. Вокруг город, который богатеет, жирует, на ярмарках дразнится сладкими плюшками, шашлыками да морем пива. Начальство только обещаниями кормит:

— Денег нет, но вы держитесь…

А в руках оружие. Не палки копалки, а настоящие клинки да арбалеты. У кого-то даже мушкеты появились. Новейшего образца. Инженерной системы. В мозгах копится брожение:

— Если не дают добровольно, возьмём силой.

В итоге 4 ноября 1576 года испанское воинство с голодухи тупо стало город грабить. По классическому сценарию. Три дня и три ночи. С резнёй, насилием и поджогами. Статистика такова:

— Полгорода сгорело. Десятая часть жителей переехала на небеса.

Вообще, нужно сказать, солдаты средневековья, они и есть солдаты. Тупые и необразованные мародёры. Без тщательного подхода к делу. Нажрались, напились и успокоились. Нет, чтобы вывернуть каждый подвал наизнанку, горшочки с монетами припрятанные поискать. А так, просто убийства с пьяных глаз и никакого проку.

Это я к тому, что деньги в Антверпене опять же остались. Об этом свидетельствует факт. Полгода спустя горожане договорились с гарнизоном, забакшали им конкретный откат, после чего казармы были выведены за пределы города. Во избежание повторения кровавой резни.

Ратуша тогда сгорела полностью. Да со всей площади в живых осталось только три здания. Сейчас они числятся под номерами 24, 38 и 40. Всё остальное переделка и перестройка. В стиле ренессанс. Ренессанс на крови…

Но и это ещё не всё. Если уж кровить, то по-крупному.

— Помните легенду про отцов основателей города?

Я её в начале рассказа приводил. Про Дрюона Антигона и как ему руки мохнатые и загребущие рубили? Так вот городские власти не придумали ничего лучше, как поставить этому факту из замечательной жизни замечательный памятник.

Поставили в виде фонтана по центру Grote Markt. Сюжет в бронзе таков, смотрим снизу вверх и наводим искусствоведческую критику:

В основе конструкции три морские нимфы.

— Куда же без них.

Город хоть на реке стоит, до моря бежать и бежать, но нимфы точно морские. Сюжет это особенно подчёркивает.

Итак нимфы. Держат корабль. Это понятно.

— Торговля Матушка город кормит, а логистика венец её.

На корабле почему-то не матросы и товары, а крепость с башнями. Такими же, как и на гербе Антверпена. Здесь тоже два вопроса.

— Как судёнышко может удержать на плаву такое количество строительных материалов, и нести корабль с грузом на вытянутых руках это разве женское дело?

Дальше вообще круто! На одной из башен лежит отрубленная голова великана. А сам Антигон валяется, истекая кровью и сжимая левой рукой обрубок правой.

— Истинно жизнеутверждающий пейзаж.

Над всей этой композицией красуется бравый солдат Брабо в позе метателя расчленёнки. Ни дать ни взять победитель Олимпийских игр по бросанию человеческих останков в длину.

— Что я там говорил про кровавый ренессанс?

Антверпен в который раз подтверждает своё звание.

Хотя знаете, я бы в сюжетную канву фонтана Брабо включил бы больше натуралистичности.

— Литься из обрубков головы и рук должна не вода, а кровь.

Ну или хотя бы слегка подкрашенная розовая водичка…

Разглядеть сей шедевр в полный рост мы не смогли. Потому что в день нашего посещения город готовился к какому-то празднику. А апогеем народных гуляний должен был стать концерт на Grote Markt. По этому поводу по всей площади поставили сборно-разборные трибуны, которые и перегородили всё мыслимое и немыслимое пространство. По горизонтали и в объёме.

Вид площади был окончательно загублен и оставаться дольше на ней не было никакого смысла.

— Двигаем дальше. Здесь всё равно ловить больше нечего…

P. S. Продолжение следует. В надежде на оптимизм.

Теги: Культурно-познавательный туризм