Пакистан. Ч - 25. Хунджерабский перевал и национальный парк

Любопытно, что нечто подобное случилось почти 100 лет назад на Памире.

Во время схода оползня в 1911 г. появился завал. Вода реки Бартанг (Мургаб) поглотила кишлак вместе с людьми, образовав Сарезское озеро, имеющее самую высокую плотину в мире (567 м.) Афганские талибы грозили взорвать сарезскую перемычку. Страшно подумать, что может произойти. В этом случае — смоет Хорог и Куляб. Достанется даже Узбекистану.

Аттабадская перемычка тоже не вечна. Вот и получается, что горцы живут милостью природы, взять которую, перефразируя Мичурина, крайне сложная задача.

Так получилось, что Аттабадское озеро мы посетили дважды. Оба раза возле озера мы проезжали через сошедший ледник. Подобные обвалы в конце весны случаются с периодической регулярностью.

Если в Москве чёрный апрельский сугробик вызывает простое неприятие, то здесь подобные осколки зимы намного больше в размерах, перемешанные с горной породой, они крайне опасны. Экскаваторы и трактора с завидной периодичностью прорубают грязнуле зиме брюхо. Она же в ответ, как истинный подранок, набрав острых кусков сланца, старается порезать шины проезжающим мимо машинам.

Во время второго визита грозным и неприветливым мне показалось уже и само озеро.

Обозначая погибший кишлак, из серо-зелёной пучины торчали засохшие тополя. Возле них слегка покачивались на воде лодки. Ещё совсем недавно они были на Каракорумском шоссе настоящей диковинкой.

Более пяти лет сообщение на этом участке было лодочным и паромным. Грузы перегружались вначале на лодки, а после, когда китайцы доставили сюда паромы, уже и сами машины переправлялись по озеру. В интернете можно найти ролики, где на лодках перевозят не только мотоциклы, но и легковые автомобили.

Каракорумский хайвей имеет важное значение, и посему такое положение дел не устраивало Пакистан и особенно Китай. Однако, у Пакистана денег на восстановление дороги, как всегда, не было. Пекин подобное не смутило. Китайцы начали строить обходной путь. 15 сентября 2015 года были открыты 4 тоннеля. Новая дорога прошла чуть выше.

Отмечаемся на полицейском посту и заныриваем в первый тоннель. Петляем, разглядывая в свете фар внутреннюю полость горы. Справа и слева периодически мелькают спасательные карманы. Выхода на поверхность они не имеют. Их площадки либо пусты, либо там стоит для экстренного случая что-то похожее на бульдозер.

Проезжая по тоннелям, чувствуешь себя малюсенькой букашкой, неведомо как попавшей в недра земли. А что если вдруг случится землетрясение? Сверху спустится селевой поток и оба выхода заблокирует?… Об этом лучше не думать.

К реальности возвращает далёкий отблеск встречных машин. Водители по тоннелям ездят с дальним светом. Увидев встречного собрата, переходят на ближний.

Выходя из Московского метро чаще всего не испытываешь никаких ощущений. Здесь же, как только закончились тоннели, как только мы выскочили на свет божий — я ощутил реальное облегчение.

Каракорумское шоссе называют в Китае «девятым чудом света» (восьмое — Великая китайская стена). Нам же остаётся лишь удивляться трудолюбию, предприимчивости и упорству китайцев. Любая мало—мальски значимая стройка в России обрастает информационной поддержкой, словно дерево листочками. Для Китая же подобное обыденность.

Утро перевалило за экватор, но хмурое небо по-прежнему затянуто туманом. Хунза наполнившая огромное озеро, выглядит маленьким грязным ручейком.

Горная теснина в какой-то момент резко расширяется. За окном калейдоскопом мелькают убогий кустарник, суровые скалы и обвалившиеся горные склоны. На одном из таковых белыми камнями сияет надпись — «Добро пожаловать в Пасу».

Пасу небольшая деревушка, одна из многих на Каракорумском шоссе. Она известна в первую очередь тем, что расположена в непосредственной близости от одноимённой горы Пасу (Passu Сар 7476 м.) и ледника с таким же названием. Правильнее сказать, что ледник Пасу нависает над изгибом дороги.

Своими холодными узами он связан с ледником Батура — седьмым по размерам среди неполярных ледников мира. Батура достигает длины 56 км. Он хоть и не виден с дороги, но расположен также в непосредственной близости.

Его собрат Пасу занимает площадь 115 км/2 при длине вытянутого языка 20,5 км. От Гилгита всего 150 километров, но природа поменялась самым кардинальным образом.

Мы въезжаем в царство красных марсианских гор и спящих ледников. В этих местах сходятся Памир, Гиндукуш и Каракорум.

В окрестных деревушках проживают ваханцы — стотысячный народ разделённый между Таджикистаном, Афганистаном, Пакистаном и Китаем. В Синьцзяне ваханцев называют таджиками. Подобное в корне неправильно — у народа свой язык и отличительная от таджиков культура.

Ваханцы — исмаилиты. В подтверждение этому на одном из склонов можно видеть выложенное камнями приветствие имаму.

До 1974 г. эти территории входили в княжество Хунза. В 15 км. от деревушки Пасау расположен Gulmit — бывшая летняя столица эмира Хунзы. Жаль, но заехать туда не удалось.

После небольшой остановки, движемся дальше. Глядя на зубчатые остроносые горы, невольно представляется, словно кто-то большой и сильный перетряхивал каждую из них. Желая поразить зрителя обилием красок, этот Кто-то пытался найти и высыпать на поверхность что-то более яркое.

Не получилось. Красно-серые горы, хотя и разные по форме, но однотипны в своей суровости. На месте склонов и оползней они светло-серые, а там, где монолит не тронут — светло-коричневые. И если не зелёные долины, можно было бы представить себя космонавтом на Марсе.

Понять что-то о трафике товаров из Китая в Пакистан достаточно сложно. Мы выехали из Каримабада в 8 утра. За два часа преодолели что-то около 80 км, но ни одного расписного грузовика так и не увидели. Подобное весьма странно, ибо на других участках дороги их встречалось довольно много.

Начинается подъём в гору. Навигатор показывает высоту 2700 метров.

Проезжаем редкие посёлки, где почти каждый участок земли либо обработан под грядки, либо засажен фруктовыми деревьями.

С конца июля до начала сентября в Северном Пакистане чаще всего идут дожди. Сухая погода устанавливается в мае и июне, а также с середины сентября по ноябрь. В сентябре — октябре начинается сбор урожая абрикосов.

Когда мы остановились в одном из посёлков, меня более всего поразили огородики. Земля оказалась ухоженной просто идеально — ни единой травинки ни откуда не торчало. Но, самое любопытное — участки были разбиты на холмики зигзагообразным образом.

Подобное делается, дабы задержать после дождей воду. А вот что они выращивают, я так и не понял.

Человеческое жильё представляет собой низкие хаотично разбросанные домики, зайдя в которые, трудно выпрямится в полный рост. Кажется, что какой-то мощный ледник сдвинул сюда капитальные здания, перемешав их с камнями и оторвав крыши, после чего люди живут во времянках. На самом деле всё не так. Зимой здесь очень холодно, а маленький дом проще отапливать.

Граница между Китаем и Пакистаном открыта с 15 апреля по 31 октября. Но это условно. Даты могут меняться в любую сторону в зависимости от политической ситуации и от погоды. В любом случае, трасса функционирует лишь в летнее время. Зимой же люди предоставлены сами себе.

Всей нашей туристической группой мы буквально зафотографировали двух привязанных яков. Горцы ловят их и приручают. В неволе яки размножаются плохо.

Увидев иностранцев к нам подошёл парень, как далее выяснилось, глухонемой. Наверно в этом есть своя логика. Живя в столь сложных условиях поневоле начнёшь мычать.

Когда мы пересекли границу бывшего княжества Хунза, а произошло, когда дорога пошла резко вверх, нам стало больше попадаться людей с восточным типом лица и аналогичным разрезом глаз — это кашгарцы — коренные здешних долин. Китаянки из Кашгара часто выходят замуж за местных пакистанцев. Если в Китае можно родить только одного ребёнка, то у соседей подобных ограничений нет.

Добавлю, пусть жизнь здесь и архисложная, но местные дети пришибленными и несчастными вовсе не выглядят.

Садимся в машину, движемся дальше. Дорогу сопровождает речка, через которую перекинуто довольно много пешеходных мостов. Возле одного из таковых просим Рафи остановиться. Идём прогуляться.

Подвесной мост пружинит при ходьбе, отталкивает ногу и слегка раскачивается. Ему старается помочь ветер. Резкий и порывистый он желает если и не скинуть в воду, то хотя бы сорвать шапку или бейсболку. Пусть колебания и не такие сильные, и тем не менее они резко уменьшаются, когда по мосту движется несколько человек. Дополнительная масса и различный тем ходьбы снижают обратную отдачу.

По словам Паши, ещё совсем недавно над Хунзой нависали примитивные мостики, передвигаться по которым было сложно. В некоторых случаях, если поднимался ветер, переход закрывали.

Внизу у воды мы заметили ребят, ловивших рыбу траут (что-то типа форели). Фотографироваться они не захотели. Более того, увидев нас, рыбаки принялись сворачивать удочки.

На отлов рыбы нужна лицензия. По всей видимости, разрешения на рыбалку у ребят не было. Вот тебе и Пакистан? А многие думают, что здесь сплошной террор и бардак.

Пока мы прогуливались по мосту, Рафи прямо у дороги нашёл череп яка с рогами. Места здесь довольно дикие, и, по всей видимости, животинку задрали хищники. Впрочем это не помешало нашему водителю взять этот череп себе. Рафи кашмирец, у них считается (у памирцев и у гиндукушцев также), что подобный трофей приносит удачу.

Движемся дальше. В одном месте водитель показывает нам диких козлов. Пока я на них смотрел — они смотрели на меня. Я полез за фотоаппаратом — козлы развернулись задом. Вот ведь и вправду козлы!

Далее у нас с гидом состоялся разговор о современной политике. Паша рассказывает, что существует план строительства газопровода Иран — Пакистан — Индия. Если Пакистан станет транзитной державой, это безусловно принесёт пользу его экономике. Однако, нет — строить не дают.

За месяц до нас в Исламабад приезжал президент Ирана. Независимые пакистанские СМИ как по команде начали трещать про какого-то индийского шпиона, привязав его в итоге к Тегерану. Свою задачу они выполнили — договориться о строительстве газопровода не удалось. По словам Паши, тут торчат уши саудитов.

А вот если Катар получит-таки право на проведение ЧМ по футболу — там нужно будет многое построить. В этом случае понадобятся гастарбайтеры. У многих пакистанцев появится шанс заработать.

Проезжаем город Суст (2800 м). Название переводится как сухой порт. Это последний пакистанский город на Каракорумском шоссе. В Суст приходят машины из Китая. Их товар перегружается в расписные пакистанские грузовики. Китайцы по Пакистану не ездят, как и пакистанцы по Китаю.

Паша продолжает свой рассказ, теперь уже об экономике. В Пакистане в городе Гавадар появился ещё один порт. Денег дали в долг США, строили порт китайцы. Однако, запустить его в действие никак не удаётся. Давали в управление Сингапуру — он не потянул. Отобрали назад.

Этому проекту активно мешает уже Дубай. Эмираты науськивают местных белуджистанцев, те периодически бузят, саботируя и устраивая теракты. Казалось бы, через твою территорию пойдут грузы? Ан, нет, белуджи периодически заводят речь об отделении от Пакистана. Американцы же хотят использовать Гавадар, в случае выхода из Катара.

Одним словом, пакистанская экономика сложна не меньше чем политика.

Останавливаемся на очередном полицейском посту. Стоит отметить, что в Хунзе и здесь возле Китая отсутствует какое-то напряжение. Как следствие этого, нет сложностей общения с полицией.

Впрочем, полицейским постом я сей новый КПП назвал зря. В домике сидел всего один человек, который быстро записал наши данные в журнал. На стене у него висели фотографии охотников и их рогатые трофеи.

Далее начинается национальный парк. Приезжающие охотники, платят за визит огромные деньги. Их сопровождают местные рейнджеры. Всей компанией они ходят по горам, выискивая добычу. Таковой, как правило, являются архары — занесённые в России в Красную книгу.

Второе название архаров — горный баран Марко Поло. Это самый крупный представитель диких баранов. Его длина составляет 120–200 см, высота в холке 90–120 см, а вес 65–180 кг.

Если верить гиду (он озвучивает официальную информацию), охотники отстреливают только старых козлов. Один выстрел стоит 4 тыс. долларов. Промахнулся — это никого не волнует. Хочешь стрелять ещё — плати.

С тех пор как США превратили Пакистан в форпост Афганской войны, животных в горах и в национальных парках поубавилось. У людей появилось оружие, со всеми вытекающими последствиями…

Самым интересным и удивительным на этом КПП были не фотографии. Два года назад один американец в национальном парке поймал котёнка хищной кошки и отдал его егерям. Местные власти построили для малыша вольер.

Котёнок вырос и стал настоящим снежным барсом. Это оказалась девочка. Её назвали Лилит. Кошка стала местной достопримечательностью. Проезжающие на КПП останавливаются, подходят к вольеру и с барсом фотографируются. Наш Рафи специально разозлил Лилит, записав на телефон короткое видео с рычащим барсом.

Защитники животных наверняка будут брызгать слюной от злости. Разве можно держать животное в таких неприемлемых условиях? Как показывает практика, у животных заступников намного больше, в свою очередь люди других людей интересуют намного меньше.

Чуть дальше вновь останавливаемся, теперь уже непосредственно перед въездом в Хунджерабский национальный парк. На шлагбауме написано Stop. Рядом два маленьких флага — китайский и пакистанский. Чуть в стороне стенд, рассказывающий о национальном парке.

Нас вновь проверяют, куда-то записывая, но уже не полицейские, а егеря. Отмечу, что ребятам было явно не до нас. Глядя в большой бинокль, они высматривали на противоположной горе то ли архаров, то ли яков. Движемся дальше. Трасса поднимается вверх.

Чем ближе к Китаю, тем лучше качество дорожного полотна. На пути периодически встречаются обвалы, возле которых сразу появляется спецтехника.

Периодически проезжаем через тоннели, правда они уже не столь длинные как возле озера. В некоторых местах китайцы, понимая что сыпучий склон крайне ненадёжен, установили защитные галереи. Их постоянно засыпает, и посему в настоящем эти конструкции можно назвать тоннелями.

В одном месте останавливаемся, дабы сфотографировать пастуха и его яков. Водитель предупреждает, чтобы мы не приближались к стаду, так как коровы с телятами. У животных может сработать материнский инстинкт!

Кто кого боялся больше, вопрос риторический…. Зато пастух оказался на редкость общительным и добродушным. Беседа с ним затянулась аж на целых пять минут.

Чем выше в гору, тем чаще встречаются ледниковые языки. Весеннее солнце начинает припекать, нарушая целостность холодных конструкций. Оные срываются вниз, наматывая в единый ком горную породу и весь непрочно лежащий снег.

Для речки упавший айсберг не препятствие. Вода быстро пробивает себе дорогу. На помощь людям приходит техника. И тем не менее, не приведи Господи попасть под лавину!

Впереди ещё один пост, где дежурит уже полиция. Дорожный плакат поясняет, что за въезд в национальный парк нужно платить. С каждого иностранца берут по 8 долларов, пакистанцы платят 40 центов.

Зайдя в полицейскую будку, я увидел там китайских дальнобойщиков. Полицейские ребят уже проверили, пожелав им счастливо доехать до Суста. Мы же китайцев также очень тепло поприветствовали. В ответ услышали: «Путин! Путин!»

Сказать по-правде, глядя на расписные пакистанские грузовики кажется, что все эти узоры призваны отогнать злых духов. В противовес этому от китайских машин веет какой-то сверхнадёжностью. По всей видимости, злые духи в виде поломок и затёртых лысых покрышек облетают их стороной.

Далее мы все с превеликим удовольствием вновь любовались дорогой, а я так и вообще скакал от одного окна к другому. Увидев живописно замёрзший источник, я упросил Рафи в очередной раз остановиться.

Он пожурил нас за несоблюдение временного графика, и тем не менее вместе с нами вышел, и на двух не оттаявших водопадах вместе со мной сфотографировался.

Движемся дальше. В какой-то момент долина начала расширяться, и вскоре приобрела очертания высохшего высокогорного озера, со всех сторон окружённого горами. В голове у меня крутился вопрос — сколько километров до противоположного склона? Но понять это было тяжело. Отсутствие деревьев затрудняло оценку расстояния.

Вдоль дороги стали появляться щиплющие скудную травку яки. По всей видимости, они были домашние, так как не обращали внимания на проезжающие машины. Что здесь, что на Памире горцы приучают телят к дому, после чего подросших быков и коров свободно выводят на прогулку. Домашний як в горы не убегает.

Остроносые зубчатые горы отступили. Их сменили горы огромные, и гигантские.

У человека с возрастом появляется седые волосы. Умудрённые временем горы седеют по-другому. Чем выше гора, тем больше на ней снежных пятен. Самые высокие покров снежной седины не сбрасывают никогда. О чём они думают? Знают ли они, что рядом с ними человекобукашки построили дорогу?

Долина упирается в один из склонов. Каракорумка зигзагообразным серпантином поднимается по нему вверх.

Справа и слева на оттаивавшем склоне мелькает хаос камней, скудной зелени и пепельного грунта. Интересно побывать в этих местах в августе, когда здешняя природа украсит себя эдельвейсами.

Подобно ожившим камням, рядом с машиной проносится стая диких гималайских собак. Как они живут на такой высоте? Чем питаются? Ответ появляется в виде серо-жёлтых сурков, размером с кошку и даже с лисицу. Казалось бы их естественные враги совсем рядом. Суркам лучше спрятаться…. Однако, нет, животинки сидели так, словно никакой опасности не существовало.

Гималайские сурки обитают на высоте от 3-х до 5 тыс. метров. Мне приходилось их видеть на Памире. Общаясь между собой, грызуны издают характерные свистящие звуки. На Тибете их называют «фюи», что соответствует их посвистыванию.

Как только территория освобождается от снега, сурки начинают питаться высокогорными растениями и их корешками. За счёт чего они существуют зимой? Неужели они на полгода впадают в спячку? Оголодавшими и истощёнными животинки вовсе не выглядели. Думаю, на зиму они набивают-таки свои норки запасами.

Пакистанский участок Каракорумки выходит на финишную прямую. Трасса побежала по хребту Музтаг — передовому хребту Западного Каракорума. По Музтагу проходит водораздел между бассейнами Инда и Тарима.

Музтаг — слово тюркское. Оно обозначает — ледовый хребет. Всё правильно — поднявшись сюда, мы вернулись в зиму.

На хребте Музтаг расположен перевал Хунджераб, где находится самая высокая точка Каракорумского шоссе (4693 метра). В прошлом тут проходил караванный путь из Хунзы в Кашгар. Хунджераб на ваханском обозначает — река крови.

По одной версии это связано с бурым цветом воды в местных речушках. Другое предположение — в этих местах из века в век злобствовали разбойники. Путешествие через перевал могло стоить жизни. Именно этим маршрутом проник в Хунзу офицер Российской империи Б. Л. Громбчевский.

Хунджерабское плато со всех сторон окружено молчащими белыми горами.

Судя по всему, они не понимают, как люди вообще дерзнули потревожить их тысячелетний покой. Впереди показалось какое-то арочное строение. Мы приближаемся к погранпереходу. Мне представлялось, что возле оного несут службу супермены, упакованные по последнему слову техники.

Однако, нет, к нам на встречу вышли двое парней в кепках, в солнцезащитных очках и в тёплых синих куртках. Мы поздоровались. Их ладони обожгли холодом. Никакого оружия у ребят не оказалось. Во всяком случае, визуально я ничего не увидел.

Гид Паша перевёл просьбу пограничников, чтобы мы не приближались к КПП.

Напомню, протяжённость Каракорумского шоссе — 1300 км. 806 км лежит в пределах Пакистана, оставшиеся 494 км берёт на себя Китай. Пакистанский отрезок начинается в городе Абботтабад, а заканчивается аккурат возле КПП «Хунджераб». Пакистанскую часть длинной 805 км. 950 метров мы прошли, но вот эти последние 50 метров из-за запрета пограничников преодолеть не удалось. Наверно нужно приехать сюда ещё раз, но уже из Китая.

Контрольно пропуcкной пункт (КПП) «Хунджераб» был официально открыт с санкции Госсовета КНР 27 августа 1982 г. С 1 мая 1986 г. КПП открыт для туристов третьих стран. Пропускная способность составляет 50 000 тонн грузов и 50 000 пассажиров в год.

Насколько я понял, это самый высокогорный погранпереход в мире (из официальных государственных).

Выйдя из машины, мы все стали лёгкой добычей ветра, с нетерпением свистевшего в щели микроавтобуса. Ветер проникал абсолютно во все уголки тела. От него не спасали ни джинсы, ни куртки. Если верить американским демократам, именно таким образом на людей женского пола налетал Трамп, облапывая своими осьминожьими щупальцами сразу 7–10 женщин.

Добавлю, что состояние моё на тот момент было неважнецким. От резкого набора высоты слегка побаливала голова. Сердце стучало в учащённом ритме. Мозг отмерял расстояние как вполне обычное, но каждый шаг, каждое движение — всё давалось с трудом.

Как тут вообще несут службу пограничники? Ну ладно ещё летом… К январю же тут всё заметает снегом. Зимой здесь царствуют ужасающий ветер и жуткий холод. По всей видимости, с ноября по март у пограничников одна задача — выжить.

Позже уже в Исламабаде мне довелось посмотреть по телевизору репортаж, как несёт службу в условиях вечных снегов высокогорья пакистанская горная дивизия. Впечатлило! Судя по ролику, пакистанская армия довольно крепкая — и пушки они в горы затаскивают, и миномёты.

Забегая вперёд, отмечу, что осенью того же года проходили совместные российско-пакистанские ученья, правда уже не в горах. Назло врагам процитирую:

В ходе учений «Дружба-2016» российские и пакистанские военные на базе центра подготовки подразделений специальных операций в населённом пункте Черат провели совместные разведывательно-диверсионные действия в тылу условного противника. Отмечается, что в манёврах было задействовано около 100 военнослужащих.

«В соответствии с замыслом этапа учений военнослужащим двух стран предстояло обнаружить и уничтожить расположенный в горах командный пункт условного противника», — говорится в сообщении пресс-службы Минобороны России.

У Пакистана сложные отношения с Индией. У Китая с Индией существуют свои сложности, смысл которых точно такой же — территориальное несогласие в вопросе границы. Вот и получается, что Пакистан с Китаем объединились против общего врага. Никакие китайские товары никогда не покроют стоимость Каракорумского тракта. Дорога имеет наиважнейшее стратегическое значение!

Каракорумское шоссе — самое высокогорное международное шоссе в мире. Строилось оно с 1966 по 1986 гг. по древнему маршруту Великого шёлкового пути. Затраты на постройку шоссе, составили около трёх миллиардов долларов.

Любая стройка забирает человеческие жизни. Панамский канал унёс 25600 жизней (20 тыс. при французах и 5600 при американцах). Канал имени Москвы забрал 22842 человека. Во время строительства Каракорумского шоссе от лавин и падений погибло 810 пакистанских и 82 китайских рабочих.

Гид показал мне на одну из снежных вершин на китайской стороне, пояснив, что Пакистан соседям её подарил. Подобное было сделано в знак благодарности за строительство дороги.

К порганпереходу любят приезжать сами пакистанцы. Для жителей равнины поездка в горы настоящая экзотика. Отведённые нам 10 минут быстро закончились. Водитель зовёт в машину.

Рассаживаемся по местам, и, переваривая впечатления, молча едем назад. На полицейском посту нашему водителю вернули права. Полицейские забирали их, чтобы водитель не дай Бог в Китай не рванул. В одном месте Рафи показал мне на самую обычную грунтовку, пояснив, что дорога ведёт в Ваханский коридор. Я стал спрашивать, есть ли на там погранпереход. Пакистанцы ответили, что не знают. В горах полным-полно натоптанных троп, превращённых в дороги.

На обратном пути периодически накрапывал дождик. Он мог вызвать камнепад. Насмотревшись и сфотографировав всё что было можно, частых фотоостановок мы уже не совершали. Исключением стал один из тоннелей. Двигаясь в сторону границы, мы не успели сфотографировать огромную лавину, сошедшую несколько дней назад, в которой бульдозеры пробили дорогу.

Водитель попросил нас выйти из машины, дабы облегчить её вес. Рафи боялся порезать покрышки, и застревать здесь совершенно не хотелось.

Проходя через выдолбленный проход, я невольно слышал и даже чувствовал дыхание лавины. Мне показалось, что мы шагаем через холодное тело огромного умирающего существа. Подтаивая, наполненный камнями и грязью снег, проседал, издавая журчаще-охающие звуки. Справа и слева от сугроба периодически что-то откалывалось, с характерным шумом падая вниз. Лавина плакала маленькими каплями, продолжая оставаться крайне опасной.

От семиметрового сугроба мог запросто отвалиться кусочек, который накрыл бы человека с головой, или сама лавина могла вдруг взять и поползти дальше. На другой стороне тоннеля я заметил дорожное ограждение, несколько дней назад скрученное ударом стихии в бараний рог.

Рассаживаемся по местам, едем дальше. Через некоторое время на другой стороне ущелья мы заметили большие клубы пыли. Прямо перед нами случился обвал. Но Слава Богу, дорогу он нам не перекрыл.

До Суста добрались без проблем. Паша завёз нас на обед в одну из гостиниц Ага-Хана. Кто и когда здесь останавливается, этого я так и не понял. Более того, у меня сложилось впечатление, что Его Высочество вкладывается в инфраструктуру лишь с той целью, чтобы народ из этих мест не разбежался.

Пока готовилась еда, я посмотрел в гостинице любопытный музей-магазинчик. Его устроитель много лет собирает камни.

Чего только нет в его коллекции! Горные системы Каракорума и Гиндукуша необычайно богаты полезными ископаемыми. В музее была представлена вся таблица Менделеева. Знающему человеку подобные экспонаты красноречивей любых слов расскажут свою историю и историю формирования горной системы.

За чисто символические деньги я купил на память соединённые в монолит кусочки горного хрусталя.

По словам коллекционера, китайцы периодически то тут, то там копают их горную породу. Если где-то им что-то нравится, они буквально срывают гору. Породу загружают в контейнеры и увозят к себе. Что они разрабатывают? Пакистанцы этого не знают.

Остаётся констатировать, что мы Китай по-большому счёту не знаем. На всю свою мощь Поднебесная ещё не вышла. Её потенциал огромен и ни с какой другой страной современного мира не сравним.

После обеда небо прояснилось, наполнившись синевой. До отъезда оставалось 15 минут и я решил прогуляться.

От центра Ага-Хана Суст располагался на значительном расстоянии. Я туда не пошёл.

Обходя огороды местных жителей, направился к реке.

Идти до неё, прыгая по камням, пришлось довольно долго. Горные потоки, подобно сварливым женщинам, часто выходят из берегов и этим вынуждают всё живое соблюдать необходимую дистанцию.

Зато, если к таким женщинам и похожим на них рекам подойдёшь с любовью и с лаской — ты будешь вознаграждён. Так получилось и у меня с Хунзой. Представшая картина запомнилась надолго. Хунзу обрамляли заснеженные горы и белые облака, плывущие по синему небу. В их тени скромничали рвущиеся ввысь тополя.

Перед и возле Суста в коричневую Хунзу впадает ещё несколько речушек. Получив подпитку, набухшая трудяга-Хунза довольно рычит, переворачивая во чреве бессчётное множество камней. Интересно, научатся ли когда-то люди использовать ту силу и энергию, которую несут в себе горные реки?

Несколько раз на обратном пути мы останавливались, фотографируя баранов и домашних яков. Обросшие мохнатой шерстью быки, мощными и сильными на привязи отнюдь не выглядели.

Як животное своенравное. Приучая его к покорности, люди цепляют ему кольцо к ноздрям, за которое дёргают в случае малейшего неповиновения. Всё правильно — в этой жизни у каждого есть своя болевая точка. До Каримабада мы доехали без приключений, когда солнце уже начало прятаться за горами.

Вот такой мне запомнилась поездка на Хунджерабский перевал. Отмечу, чтобы почувствовать природу, нужно уйти с проторенной дороги и принять тот ритм, который задаст окружающее пространство. Соответственно, национальный парк Хунджераб в должном объёме мы не видели.

Конечно было бы здорово полазать по горам, поискать следы животных, понаблюдать за архарами, поковырять молотком монолитные скалы. У нас же было слишком мало времени. Нельзя объять необъятное!

Продолжение — Пакистан. Ч — 26. Бывшее княжество Гхизер и Шандурский перевал

Теги: Экстремальный отдых, Культурно-познавательный туризм