Путь в Варанаси-2

Есть, конечно, коренные деревенские жители со своим хозяйством, но большинство приезжают откуда-то из глубинки на сезон подзаработать денег. Как потом говорил мой новый знакомый Ловели, всем рулит мани, мани. Свиней они сами явно не едят, все для нас — туристов. По их меркам на нас они хорошо зарабатывают, потому Гоа считается самым богатым штатом, но и самым маленьким. Надя оказалась по совместительству художником, потому фотографирует она со знанием дела. Из-за этого наша прогулка по пляжу и его окрестностям продолжалась до полудня. Потому в другой раз, когда решилась дойти и до других пляжей, как Ашвем и Морджим, я вышла намного раньше, до рассвета, и шла быстрым спортивным шагом.

Дойти-то можно хоть куда, но надо помнить, что обратно идти придется под палящим солнцем. В Гоа, если даже всем рулят мани, но жизнь строится с учетом движения солнца. Как всегда, я проголодалась, но с экономной Надей этот номер не прошел — пришлось ограничиться кокосом и ласси с магазинчика. Там же в Мандреме я опять купила опять крема «Куркумади», мазь «Кайлас», и Надю подговорила вместо парео купить на подарки мазей и кремов, дешевле и полезнее. Она до этого купила у индийской «цыганки» на пляже какое-то парео за сто рупий, и просто заболела идеей купить именно у нее еще парочку. Она успела упрекнуть меня в необоснованных тратах, а я наоборот хвалю себя за экономность. В этот раз я почти ничего не купила на уличном маркете, меня даже не останавливают женщины с парео, парни с барабанами и побрякушками. Наверное, на лбу вместо слова «ЛОХ» написано «ЖМОТ».

То, что нужно было в первую очередь, я уже купила, а денег не убавилось. Лекарства мне обошлись примерно в 13 тысяч, я думала, что они будут стоить где-то 16 тысяч. Рублей, ибо я расплатилась кредиткой. Курс почти один к одному, чуть-чуть меньше рублей выходит, чем рупий. Потому при конвертации процентов не было. Еле живая от жары и голода добралась я до отеля — первым делом объелась до невозможности. Каждый раз, полагаясь на свой зверский аппетит, заказываю больше еды, чем нужно. Ибо порции в этом ресторане очень большие, одним джусом можно наполнить желудок.

Хорошо, что в Гоа, если попросите, с собой дают. Упаковывают буквально все. А Надя тут предложила заказывать еду на двоих — два разных блюда. Но с ее стремлением к тотальной экономии, я тут точно загнусь. Кстати, мы еще подкрепляемся ее продуктами из России — черным хлебом, салом, колбасой, овсяной кашей. Но все это богатство тут долго не продержишь, ибо холодильника в номерах нет. После обеда мы поехали в Калангут, после Арамболя этот город кажется просто огромным. Нас привезли в ювелирный магазин. Я всегда была равнодушна к ювелирке. Тем более, сейчас — не в огороде же мне копаться с кольцом в топазах. А серьги с топазом я купила просто по настроению, у меня дырки в ушах уже затянулись пленкой, а их у меня по три. Есть у якутов такое выражение — летом праздник летнего солнцестояния «ысыах» девушка ждет, чтоб одеть новое платье, женщина, чтоб одеть новые серьги, а старушка, чтоб покрасоваться в новом платке. Я к платкам и парео пока равнодушна, а серьги новые положены уже по возрасту. Хотя в Гоа можно себе позволить все — даже оголить свои бедра с тайской татуировкой в честь моего 50-летия, это здесь в порядке вещей, и это радует. Я вообще шопинг не люблю, позволяю его себе только за бугром, отчасти оттого, что в моем захолустье нет торговых центров. Все, что нужно, в последнее время покупаю в интернет-магазинах. Так думала я, заходя в этот магазинчик без ценников, но с космическими ценами. И снесло мне башню — пришлось кольцо купить с топазом, как бы в комплект с теми сережками.

Потом жалела, что не взяла у Саши кольцо шикарное тоже с топазом всего за 3 тысячи. Индия берет свое, как ни экономь, все те деньги, что сэкономила я на трансфере и других мелочах, уйдут по другому поводу. Вечером я конкретно объелась — креветки в кисло-сладком соусе, момо с сыром и овощами, джус-мультифрукт — сделали свое дело. Мне хотелось только на койку, а Надя настояла на танцах. Тибетские пельмени, типа вареников, момо для любителя. Туда бы мясца… Намного позже, приходя в себя уже после Нового года, поедая строганину с луком и солью да с черным хлебом, мне было намного комфортнее, чем там на побережье… Каждому свое — палак панир с самосой, дал ли с роти, тали с масалой и досой, да ласси с курдом (кёрт?), для кого-то покажется райской пищей, но только не для меня. Как я уже после Варанаси благодарила в одном придорожном кафе, за то, что они своими русскими пельменями и хлебом спасли меня от голодной смерти. Но это потом, а пока объевшаяся я плетусь за Надей на пляж. Конечно же, попались мы в сети тех парней с одного шека у моря. Если бы не Надя, я бы их не узнала. Второй парень вчера казался красавцем с пронзительным взглядом, сегодня же показался в другом свете. Обнимаясь со вторым, я успела заметить его кукольные густые, иссиня черные ресницы. Но не могла я танцевать, а как отказаться? Прилегла я на лежак, отнекиваясь от танцев босиком на песке. «Слип, слип» хочу я, но те поняли это как: «Слип, слип, рум, рум». Надя же только глазами хлопает и улыбается некстати. Они: «Ай лав ю, бэби», — она только хлоп-хлоп. Мне как-то не смешно, раз люди шуток не понимают или в этом языковой барьер виноват? Раз пенсионерки нарасхват, как тут полуголые молодые девушки выживают? Тут Ловели меня буквально тащит в сторону своего шека — к «рум, рум». За шеками есть сарайчики, где все они временно живут или же многочисленные бунгало со всеми удобствами. Надя же рвется ко мне, думая, что меня ведут танцевать, да второй его не отпускает, мол, у нас будет другой «рум». Потом все же вырвалась, подбежала она ко мне, и мы побежали в сторону. Ловели бежал с другой стороны, параллельно с нами. Мы так рванули, что пробежали мимо своего шека, рядом с которым проход в сторону нашего отеля. Фу, вроде пронесло, теперь можно и поугорать, прежде всего, над собой. «Они, наверное, подумали, что прибыли старые проститутки, и пойдем мы по рукам», — подтруниваю я над напарницей или подругой по несчастью. Так она ничего не поняла, и «слип», и «рум» для нее пустой звук. Мы с Надей так сдружились, что немного уже утомляет, ибо у меня другие планы. Пока хочу только спать, «Стресском» мне в помощь. Несмотря на капсулу «Стресскома», «Nitewell», проснулась намного раньше рассвета. Не выспалась, но ехать мне сегодня в Анджуну на фли-маркет по средам лучше с раннего утра.

Мне нужно приодеться, ибо вечером у меня фотосессия у Тимура Сафаева на Свит-Лейке за скалами у Арамбольской горы. Незаметно для себя вливаемся в гоанский образ жизни.

Одна забота, успеть до жары съездить по делам, успеть искупаться до макияжа, и бегом на фотосет. До рассвета на автобус до Мапсы, пересадка на другой и прямо в Анджуну — всего за 20 рупий, ибо на втором автобусе сдачи не набралось. Фли-маркет там только по средам, и люди ездят обычно на такси или на байках, скорее, потому, что с остановки до рынка идти довольно-таки долго.

Странно, тамошние туристы не знали, где этот маркет.

Marigold Guest HouseВдалеке глухо играла музыка и на этот рокот я шла налево от центра Анджуны. Все-таки дошла и прямиком наткнулась на торговые ряды с фиксированной ценой, где шмотки, стоящие в бутиках 3500, можно купить за 150–350 рупий. Спасибо, опять-таки ребятам из «Svit Family», что подсказали, показали, где брать стоящие вещи без этикеток, но качественных. Набрала я шортов, футболок, кофточек, рубашек под самую завязку. Больше всего себе — даже ветровку прикольную нашла. За все это мне еще кофту подарили. Подкрепилась в кафе на пляже с огромными валунами, куда неистово бьются нереальные волны, поймав вайфай, поделилась радостью с родными.

Затем проникла назад на рынок (он прямо у пляжа и находится), и метеором прошлась по рядам — ибо становится невыносимо жарко, рюкзак раздулся до невозможности, я уже попала в поле зрения торговцев. Одна и не загорелая, просто лакомый кусок для индийского бизнеса. Не удержалась, купила пару шароваров, сережки для подруг. Хотели колье впарить да еще за такой невероятный прайс. Мне оно ни к чему, да женщина никак не отстанет, назови, говорит свой прайс.

Как прайс, мне на автобус надо. Успела и без приключений добралась через Мапсу в Арамбольку родную. Зря ждала визажистку, лучше бы искупалась лишний раз. Она, наверное, подумала, что я отказалась от этой затеи, ибо меня давно в онлайн нет. Пришлось самой накраситься, сэкономила 1000 рупий. Пока ждали фотографа у Арамбольской горы, походили по рынку — проход к Свит-Лейку между кафешками и отелями прямо у склона и есть рынок.

Купила две теплые шали — свекрови и старшей подруге. Тимур Сафаев оказался до боли знакомым, приятным в общении молодым человеком. Мы как-то стали болтать обо всем на свете, будто знакомы сто лет. Хотя в Арамболе с каждым соотечественником и любым другим человеком можно безо всяких условностей начать общаться. В этом вся соль, вся суть Арамболя. Фотосессия обычно длится час, лучше снимать или рано утром или за час до заката. Надо сначала полюбить себя, расслабиться, тогда и камера тебя полюбит, говорят фотографы.

Тимур снимал меня со всех ракурсов, даже с коптера, что на миг почувствовала себя… девушкой по вызову, а не старой проституткой (тема эта смешила нас и сегодня). Надя была со мной, тоже снимала, обещала у себя в Омске нарисовать портрет по памяти и по фото. После плотного ужина я все же уговорила ее сегодня не ходить на танцы, а лечь пораньше спать — завтра нам обеим рано вставать. Мне лететь в Варанаси, а ей на экскурсию. Вот только что на новом видео Ирины Плюсниной услышала, как один молодой человек на сансете в Арамболе говорит: «Я сегодня весь день был на Свит-Лейке, так отдохнул, что устал, жить некогда, короче».

В этих словах неписаное кредо гоанской жизни. Сегодня и мы так отдохнули, что устали.

Надо хорошенько выспаться перед Варанаси. Неужели уже завтра я увижу Варанаси?

Спаси меня, я в Варанаси…

И этот день настал, очень рано, притом. В два проснулась, никакими снотворными этого не изменить. Как уже говорила, проводив Надю, слишком рано выехала из Арамболя, вылет из Даболима в Варанаси только в 14–30. В Мапсу (или в Мапусу), как обычно, ехала минут сорок, из Мапусу в Панаджи тоже почти столько, из Панаджи в Васко быстрее. Вообще-то, остановка автобуса прямо перед аэропортом. На обратном пути — села сразу в автобус, следующий до Васко, оттуда с автовокзала поехала в Панаджи. Надо заметить, автовокзал в Индии, и вообще во многих жарких странах, не привычное всем нам здание, а скорее киоски под навесом и скамейки. В Васко билеты в автобус надо брать там же в киоске. За 80 рупий вместо 1200–3500 доехала я до военного аэропорта Даболим. Долго маялась, ела, пила, от скуки чуть не умерла. В Мумбаи много рейсов, лететь мне через Мумбаи, на всякий случай приходилось спрашивать, не мой ли это рейс. Надо заметить, в дьюти-фри в Даболиме можно купить классные вещи. Несколько лет искала лосины х/б и нашла только здесь за 200 рупий. Правда, они индийские, предназначенные для ношения с традиционными блузами, с завязочками. Я купила две, они в Варанаси были очень кстати. Курилка меня спасла от хандры, скоро и посадку объявили. И так вылетела я по расписанию в 14–30, а прилетела только в 19–00. В Мумбаи долго сидели, пока бравые парни в светоотражающих жилетах проверят, пропылесосят все, успела даже перекусить и вздремнуть.

Стюардессы — азиаточки, одна уж очень походила на наших девушек. Скорее, их предки с Тибета или Непала. Напрягало только то, что сзади меня сидел один человек с ужасным кашлем и соплями. Как ни странно, в Индии легко простыть. И это было знаком судьбы… Ура! Я в Варанаси!

Накрыло меня неописуемым чувством — счастья что ли. Скорее, чувством полного удовлетворения человека, первым достигшего финиша. В моем случае, это вовсе не финиш, наоборот, старт для чего-то нового, неведомого. Я пробкой вылетела из здания аэровокзала, у которого меня уже ждал человек с табличкой с моим именем. Это Сону, хозяин забронированного хостела «Marigold», прислал водителя.

Чувствую себя не хуже Регины Тодоренко с золотой карточкой. Чем ближе к центру, гхатам и Старому городу, тем шумнее и пестрее — как и в многочисленных видео о Варанаси. Наяву, конечно, интереснее. Тот редкий случай, когда желаемое лучше ожидаемого. Вот вплотную подъехали к старому кварталу с полутораметровыми улочками, дальше только пешком. Хорошо, что меня встретил сам Сону, очень молодой человек в очках в шерстяной шапочке и толстовке. Тут до меня доходит, что здесь реально холодно. Гест очень даже ничего, и номер мой намного лучше, чем в Арамболе. Воду можно греть, в коридоре бойлер есть. Только ближе к ночи ушел свет, и полы такие холодные, что о душе не может быть и речи. Это не смертельно, главное, чтобы душа радовалась.

А она радуется, вся в предвкушении религиозного душа. Сону проводил меня до кафе. За месяц до поездки я даже подумывала о прививке против дизентерии, а тут напрочь забываешь об антисанитарии, кушать уж больно охота. Паста оказалась не ахти, кофе вообще никаким, да и ладно.

До этого молодой хозяин сводил меня к дхатам, и у меня были свои планы на поздний вечер.

Тут начался дождь, а я совсем налегке. Пришлось срочно купить пончо, которое сто лет висело, ожидая именно меня. За 450 рупий я приобрела ужасно вонючую вещь, которую отстирали только в «Ivon» вместе с остальными за 170 рупий. Говинд обещал утром принести куртку, но я уже в пончо, он сказал, что все равно принесет. Хорошо, что я лосины купила. Спала я в них, но было все равно жутко холодно. Всю ночь шел дождь. Как всегда, проснулась слишком рано. Говинд пришел вовремя до рассвета с курткой. Ее пришлось одеть под пончо, ибо у великой реки было еще холоднее.

Хорошо, что пока дождя не было, поплавали на лодке по Гангу.

Говинд мне понравился еще и тем, что не навязывает информацию, не надоедает обилием религиозного текста. Если бы приехала в группе, галопам пронеслись бы по набережной, посетили бы кучу храмов, воспринимая их только как исторические достопримечательности. Обязательно, пришлось бы посетить какую-нибудь лавку, магазинчик, как бы для покупки сувениров.

А Говинд угадывал мои желания, учитывал мои предпочтения, которые, как вы поняли, не в пользу религии. Но Варанаси — это такое место, что даже те, у кого броня неприятия непривычного, начинают думать иначе. Только поэтому нужно хоть раз в жизни посетить сие место, где за каждым камнем, зданием, храмом своя история, своя святость, благость и сила. На утренней заре, плывя по Гангу, слушая рассказ моего индийского спутника, четко осознаешь, что ты так близко к какому-то иному миру, который не меняется тысячелетиями.

И как можно дико хохотать, глядя на самый древний город, где сама смерть играет жизнью? Толпа иностранцев на лодке веселилась, громко выкрикивая что-то на английском в сторону священных дхатов. Да, город очень древний, много дворцов и храмов находятся в плачевном состоянии. А ведь именно колонизаторы добавили свою лепту в разрушение святынь. Много бед и несчастий обрушивались на Индию после очередного нашествия иноземцев, и Варанаси не исключение. Но новое правительство Индии начало грандиозный проект по реконструкции, реставрации архитектурных, исторических памятников и культовых сооружений. Потому вокруг самого почитаемого храма Каши Вишванатх — руины, между которыми проложена тропа в виде красной дорожки. И не зарастет народная тропа никогда, пока Шива не разрушит само мироздание, после чего возродится новый мир, в котором найдется место для поклонения все тому же Шиве. А пока жизнь течет своим чередом. Несмотря на погоду, по всей набережной толпы людей, спускающихся к воде для омовения.

Множество паломников набирают священную воду из Ганга в медные горшочки, некоторые просто и обыденно моются, кто-то стирает, дети резвятся. Жизнь кипит, никто не собирается умирать. Вот отшельники дружной толпой проходят к гхатам, все с бидончиками. Никто не останется голодным — каждый рад для плюсика в карму сделать подношение этим бородатым старцам в оранжевых одеяниях. Говинд говорит, что есть и русские отшельники. Надо же, и наши решились жить в вере, приобщиться к святости. Оказалось, просто наркоманы. Ну что ж, каждому свое, они тоже ловят свою нирвану, медитируя под кайфом. И им тоже кажется, что в прошлой жизни они были кем-то еще, хотя бы фараонами. И мне позволили сделать подношение матери-Ганге, затем и благословили, замазывая мой «третий» глаз на лбу оранжевой краской. Брамина зовут тоже Сону, он с удовольствием позировал для фото, и дал понять, что его благословение не бесплатное.

Дала рупии, оказалось мало, надо сто. Все было бы прекрасно, но начался опять дождь. Надо успеть съездить в Сарнатх, пока пробок нет.

Поймали рикшу и поехали на еще одно священное место. Уже буддийское.

Будда же индус, значит, это место паломничества не только буддистов. Именно в Сарнатхе находится огромная ступа, под которой, говорят, спрятана часть праха самого Будды.

Там есть место его первой проповеди. Я до этого была во многих местах буддийского культа, но о самом Будде мне толком так никто и не рассказал. Эту брешь заполнил Годвинд. К тому времени я так промокла, замерзла, организм был явно не готов подчиняться моим душевным порывам. Даже близость духа Будды не заставил меня зайти внутрь ступы и в другие места.

Только в один храм зашли вместе с буддийскими монахами, отчасти, чтоб укрыться от дождя. Храмы созданы таким образом, что в жару в них прохладно, а в холод там тепло.

Стоя босиком на каменном полу храма, я чувствовала, что ноги согреваются. Но долго там не пробудешь, ибо желающих зайти внутрь было достаточно. Что-то во мне сопротивлялось или само место меня отвергало — хотелось мне все объять, всего набраться, а не получается.

То дождь, то, извините, понос, который последовал чуть позже. И в ухе закололо, и горло заболело. Хорошо, что Годвинд предложил заехать мне в отель и переодеться, и самому заскочить домой. Я выпью чудо-таблетку из Таиланда и все пройдет. Пока шли по лабиринту улочек Старого города, моя вьетнамская обувь начала совсем разваливаться.

Для того я привезла, чтоб выбросить и купить новые. Говинд завел меня в обувной магазин, где купила две пары классной обуви. Ах, пошопиться бы в Варанаси, тут чего только нет, только билет у меня без багажа. В полуобморочном состоянии переоделась в сухое. Потом оказалось, что забыла то кольцо из Калангута прямо на кровати. Вчера вовсе забыла закрыть комнату. Как уверял Сону, здесь безопасно, это мой дом, значит, и твой дом. Так и есть, ничего не пропало. Дождь перестал как раз тогда, как мы начали прогулку по Старому городу, широкой торговой улице, ведущей прямо к Маникарника-гхату, где и происходят кремации.

Там же и молодожены производят обряд освящения брака. По этой улице несут очередной труп на бамбуковых носилках, обернутый в специальный оранжевый материал, похожий на фольгу. Трупы напичканы маслами и благовониями, никакого запаха, несмотря на климат, нет. Тут же проходит свадебная процессия с песнями и плясками, как в кино. «А почему молодожены так грустны?» — спрашиваю я у Говинда. «Да индийская свадьба длится несколько дней, подустали немного», — отвечает он. Свадьба — это целое событие для всего квартала, никого не забудут, всех накормят, только поить не будут. К этому семья готовится с рождения ребенка, особенно дочери, ибо именно невеста платит почти за все. Дорого, зато навсегда, разводиться тут не принято. Потому современная молодежь не торопится с выбором спутника жизни до гроба (до бамбуковых носилок, вернее). И уже сами вправе выбрать невесту. Говинду 30 лет, есть девушка, но пока не собирается создать семью. Подозреваю, что это связано и с материальными вещами. Я не любительница индийских фильмов, но воочию увидеть внука пионера их кино Раджа Капура была рада. Прямо за Маникарникой снималась сцена из нового фильма с участием нынешнего кумира индийского зрителя. Дубль с эпизодом танца главного героя со своей девушкой снимался много раз, ветер с Ганга портил прическу девушки. Как обычно, оба они светлокожие, а в массовке танцуют сильно загорелые молодые люди. Снимать не разрешают, но я успела. Но тут есть одна странность. На самом интересном месте отказал мой запасной планшет, а память в телефоне вот-вот закончится. По приезду большая половина отличных фотографий испортилась, то ли сама карта памяти повредилась, то ли высшие силы были против — папарацци тут не жалуют. Особенно на кремации. Вот мы все ближе подходим к самому кульминационному моменту.

Снимать не только нельзя, но и, как сказать, грешно, что ли, ведь нельзя снимать похороны и покойников. Почему индийские похороны можно превращать в шоу? Огонь смерти не гаснет вот уже тысячи лет. Вечный огонь, пожирающий бренные тела, подобно Шиве, уничтожающий маленький мир в отрезке определенного времени, чтоб возродить его в другом обличье или, может, в ином измерении. Пока шли между горами дров для сжигания трупов, можно было встретить туристов, убегающих от адского пламени, закрыв лицо руками, что и мне становилось как-то не по себе. А оказалось, все обыденно, только жарко. Паленым не пахло, вони не было, может, ветер в другую сторону дул. Одновременно горело несколько тел, другие омывали в водах Ганга. Там же рядом брили близкого родственника одного из горевших. Толпа зевак, шум-гам, даже смех — меня все это немного отвлекло, что у моего бренного тела не только ухо, горло, но и зуб начинает болеть.

Болит, значит, жива. Не по мне еще звонит где-то колокол, не про мою честь горит костер.

Мой путь по местам силы не очень удался, видать, не готова еще к этому. Надо было, несмотря на дождь, слякоть, холод и голод, посетить все эти точки, ведь для аскеты это самое то. А мне кушать хотелось — Говинд привел в ресторан прямо над гхатом, откуда и кремация видна. Кто-то жрет, кто-то горит. Съела все, что принесли, что-то жутко перченое, и гори оно синим пламенем. Потом в Старом городе еще и воздушно-молочное, типа нашего «кёрчях», вернее, пенок («юрюмэ») попробовала в одноразовых глиняных чашечках, ибо их готовят особым способом только в Варанаси. Что-то воздушное, сладкое и желтое. Индийцы вообще сладкоежки. Еда сильно острая, а десерт приторно сладкий. Затем и вовсе о мистике забыла — обилие индийских вещей без торга захватило все мое внимание. Попросила Говинда сводить меня в лавку, где медные горшочки для воды продают. Слышала, они служат не только для набора святой воды, в них на ночь ставят простую воду, вроде, она потом становится целебной. Да еще набор из нержавейки для специй купила. Тут просто рай для шопоголика — чего только нет, ничего привычного, европейского. Вся эта экзотика и стоит недорого. Весь хаос, пестроту, как в непальских шапочках, запахи и звуки словами не передать. Мы еще долго гуляем, ведь до вечернего аарти — кульминации одного дня в Варанаси — еще много времени.

Тут все священно — даже фаллосы… Дубликат фаллоса Шивы в камне встречается прямо на набережной. Его поливают молоком, у него всегда подношения. Простому смертному к нему доступа нет, трогать его можно только браминам. Хоть так они причащаются к сексу? Да нет, они могут себе позволить и жену, и все остальное. Шива мужчин не обидит, ведь он является мужским началом Вселенной. Говорят, Шива предавался любовным утехам при Брахме, Вишну и Яште, и со стыда сам себя кастрировал (!). Надеюсь, у него в этом отношении нет и не будет последователей. Люди стали просто поклоняться его фаллосу, вернее, его копии — лингаму. Особенно его обожают женщины, что даже носят на шее, приносят подношения и молят о чадородии. Я тоже обожаю сей орган, только не в камне… Что-то много букв, слов, а сути нет, скажете вы. Но, чтоб уловить суть, надо самим побывать здесь и познать свое Варанаси, чтоб и без точек силы зачерпнуть новые силы для жизни.

Почему-то на фоне погребальных костров жизнь кажется еще более заманчивой, просто замечательной. На месте аарти я себя почувствовала вообще на седьмом небе. Вся боль моя уступила место этому предстоящему священнодействию. Мы заняли места поближе к импровизированной сцене, усыпанной бархатцами и лепестками роз или каких-то других цветов. Народу тьма, даже убогие и немощные пришли поклониться Гангу.

Аарти, как уверяют индусы, очищает, избавляет от лишнего, отпускает грехи. Мне это точно не помешает. Аарти проводят избранные из касты потомственных браминов, одного из них я заприметила задолго до поездки. И вот они появились. «Мой», видно, замерз, стараясь согреться, пытался тереть голые до плеч руки. Или это не он? Но если даже не он, все равно симпатичный, боги явно постарались. Повезло ему родиться у людей высшей касты, и заниматься только богоугодными делами. Это и есть их работа — проводить ежедневно аарти.

Для молодых браминов это своего рода практика, чуть позже им доверят проводить другие службы, а их очень много. В Индии большую половину своего времени люди посвящают религии. У многих имеется свой домашний алтарь, и всей семьей ежедневно молятся, как у нас в «Ivon». В Гоа много и индусов-католиков. Аарти или арати — это огненный ритуал, посвященный какому-то божеству, проводится рано утром или вечером после захода солнца. Как бы приветствие бога при его пробуждении и пожелание доброй ночи вечером. Здесь в Варанаси аарти проводится в честь матери-Ганги. Попутно освящается и место, и люди. В начале звуками шанкхи и колокольчиков отгоняют злых духов. Индусы верят, что в темноте из воды выползает множество темных сил. И на самом деле с заходом солнца море уже кишит разными гадами, потому не рекомендуется купаться в темноте в любом море, водоеме. Кто сидел у океана или моря в темноте, вслушиваясь в шум волн, знает, что вскоре этот шум начинает казаться шепотом какой-то невидимой непреодолимой силы… Брамины отгоняют злых духов, дуя в раковину во все стороны. Кому-нибудь из зрителей доверяют дергать за веревку, которая заставляет трепетать множество колокольчиков. Звучит гимн аарти, брамины очищают пространство уже огнем в диковинных светильниках. Завораживающее зрелище. Ближе к концу человек, приближенный к браминам или режиссер этого всего, начинает ходить между рядами с подносом для подношений в виде рупий. Рупий рулит и здесь. Оно и правильно, для обслуживания миллиардного населения требуется много браминов, на их содержание нужны деньги. Еще и отшельников надо кормить. Те не родились ими, а стали аскетами по доброй воле. Они, отказываясь от благ мирской жизни, отнекиваются и от обязанностей содержать семью и себя в том числе, а кушать-то хочется… Что-то не наблюдала я женщин-отшельниц. Нет у них права, бросив на произвол судьбы детей и других родственников, предаваться религиозному экстазу. А ведь до недавних пор жен сжигали вместе с умершим мужем на его погребальном костре. Если нет равенства в жизни, в смерти мы равны. Очистилась я от скверны мирской жизни, а в голове полный хаос — пепел от костров, красивые и не очень брамины, бородатые отшельники, в глазах которых или пустота, или немой укор, что денег не даем, гирлянды из бархатцев, фаллосы в молоке. Все оранжевое слилось в зареве от немеркнущего света древнего Каши. Я завтра уеду, а все это будет продолжаться вечно. Не хочу прощаться, но не обещаю, что вернусь. Хорошо, что Говинд до сих пор на связи, что есть и будут блогеры, жаждущие познать свое Варанаси. Тимур Сафаев говорил, что и они съездят в феврале в Варанаси. Пасмурно и дождливо, темно и холодно было в этот день моего пребывания в священном городе, а в душе осталось тепло — от вечного света Каши, добродушия и гостеприимства горожан.

Если рождается новое «я», через очищение и преображение, то следует ждать и агонию. Ночь в Варанаси была ужасной — роды были трудными, сопровождались грозой и молнией, с лихорадкой и бредом. Единственный близкий и родной человек на всем белом свете и во Вселенной был так далеко. И до очередного громыхания небесного оркестра я успела вымолвить «SOS»: «Спаси меня, я в Варанаси…».

Спасла ли меня любовь за тысячи километров, Вселенная ли смилостивилась, или под волны чьих-то мантр я попала — выжила, выкарабкалась. Или возродилась для чего-то нового? Я и так много написала, что дальше некуда, а после Варанаси много чего было. Прошла испытание холодом, голодом — доехала до Арамболя еле живая. Обычно я не переношу голод, до сих пор удивляюсь — как я смогла на трех автобусах в жару добраться до своего отеля. Что-то во мне изменилось — несмотря на голод, не хотелось есть. Пробовала покушать помидоры, да и они какие-то сладковатые.

Только вода была, как вода. Постилась я так до своего дня рождения. Планировала по-особенному отметить этот день, на какую-нибудь экскурсию хотя бы съездить. Но отменила все, даже банкет, ибо живот все еще крутило. И денег много оставалось, это грело душу. Один день рождения отметила в пути с Египта до Израиля, другой юбилейный на Ангкоре отмечала, пусть этот индийский мой день рождения будет простецким для разнообразия. Хотя он был уже накануне в Варанаси — рождение моего нового «я». И это новая Венера пока безгрешна, как дитя. До вечера следующего дня… Так мы уж устроены, что без этого никак. Если я есть не могу индийские сладости, это не означает, что я откажусь от других соблазнов. В оставшиеся дни надо отдать дань традиции — подняться на Арамбольскую гору, выпить рома «Олд Монд» у океана, побродить между скалами в Свит-Лейке, посидеть у его озера, купить всем подарки, купить чемодан, попробовать новые фрукты, сходить на концерт Марьям, на близлежащие пляжи, как Мандрем, Ашвем и Морджим.

Эти пляжи визуально красивее, комфортабельнее, но по мне Арамболь лучше. Своя деревня ближе и понятнее, этого не объяснишь.

Идя по единственной дороге, увидишь Тимура на байке, на сансете ту же Ирину с подругами и многочисленными подписчиками, которые автоматически становятся и нашими знакомыми. Она меня благословила на поездку в Варанаси и по возвращению поинтересовалась моими впечатлениями. Пришло и мое время оказаться в ютубе. Все-таки немного подкрепилась — в русском кафе, ибо масала встала поперек горла. Надя тоже мало ела, и я автоматически начала экономить на еде. Зато много чего купила еще, но вес багажа сказал мне «Стоп», хорошо, что собой я маленькие весы с крючком привезла. Антипохмелина еще купила, «Кумкумади» еще и еще, отличное для ручной стирки мыло «Тайд», какие-то сладости и упакованные специи в магазине. Пришлось срочно искать чемодан, посоветовали ехать в Мапсу за ним, и соседки Нади просили, чтоб я их свозила на рынок Мапсы за сушеными манго. Чемодан — это аргумент, а только за манго тащиться в такую даль — абсурд. Не хочется мне ничего кроме океана в последние дни, в итоге нашла огромный чемодан на арамбольском рынке. Семь килограммов аюрведы мне обещают большие проблемы, как потом и получилось. Решила я часть лекарств отправить почтой. До остановки автобуса подвез какой-то иностранец на байке, а почта слева от нее на первом переулке направо.

Там мне объяснили, что лекарства нельзя посылкой отправлять, и прайс какой-то нереальный. Но почему-то сказали, прийти еще раз после пяти, будто вечером уже можно будет отправить контрабанду.

Потом оказалось, что хочу еще шапочку из конопли, непальские вещи, какие-то украшения, но я воздержалась, они здесь на родине не очень нужны.

Зато на оставшиеся после Индии баксы (если курс там был 1:71 рупий, в Новосибирске меняла уже по худшему курсу — 1:61 рублей), я затарилась на Новый год, купила мебель. Пора ставить точку, а как не хочется. Пишу и вновь оказываюсь там, где снега нет, где солнце падает в пропасть, чтоб возродиться вновь, где сбываются мечты, где все проще, понятнее. Если я, после того, что притворилась спящей при стуке в дверь, зная, что это ловелас Ловели пришел по мою душу, скорее, ему доступ к телу был нужен, после жести в Даболиме с моим перевесом в ручной клади, писала в путевых заметках: «Думала, уезжая, буду рыдать, а нет, все нормально. Эти десять дней вполне достаточно, каждому свое, но зимовать тут я бы не хотела», то сейчас все отчетливее вижу себя уже в Путтапарти.

Если Варанаси — место силы, в нем магия жизни и смерти, где познаешь себя или рождаешься вновь, то в Путтапарти, на родине знаменитого Сатья Саи Бабы, где его волшебный ашрам и дерево желаний, возможно духовное перерождение. Вся Индия — место силы, мистики, потому она не отпускает, зовет и манит.

Вот не хотела я лететь в Бангалор, а придется в следующий раз, ибо штат Андра прадеш находится рядом со штатом Карнатака. И туда дешевле (авиабилет стоит около 2000) и быстрее (лететь всего час) доехать с Гоа, чем в Варанаси. Десять дней — очень мало, но впечатлений море.

Как и в самом Аравийском море, одна волна эмоций не похожа на другую — ни пером описать, ни потоком слов передать.

Надя из Омска рисовала океан, наверняка, дома закончила картину. Как она видит, не видит никто, я же только пишу, стараясь между строк закодировать некоторые детали, о которых знает или догадывается только Надя… А она, видать, потеряла бумажку с моим номером телефона, сунутую в открытое окно номера в ее отсутствие. Меня легко найти, стоит только кликнуть мое имя, гугл выдаст все мои тайны. Если отныне имя мое будет ассоциироваться с Варанаси, я буду только рада. Январь 2000.

Теги: Культурно-познавательный туризм