Чад. Ч — 7. Калаит — ворота в Сахару. Долгожданное Эннеди!!!

Пролетаем мимо одиноких деревушек. Хозяюшек не видно, как их детей с тетрадками, как и самих школ. Мужья гоняют по Сахаре зеб. Только вышки сотовой связи дают понять, что место не брошено — здесь живут люди.

Четыре джипа, подобно игривым мустангам, разбегаются по местности и в какой-то момент вновь собираются вместе.

Один раз наш драйвер чуть было не ушёл в сторону. Позже посмотрел на облако пыли и мы помчались догонять колону.

Теоретически, зона Сахеля позади осталась давно, но здесь всё условно. Август пик сезона дождей, но осадки выпадают вплоть до октября. Заполучив воду, зона Сахеля расширяется на десятки километров. Зато в период засухи и последующей жары в наступление идёт Сахара.

Природа самый точный геодезист. Возвышенности на ровной поверхности заметить крайне сложно. Они определимы по голой земле, не позволяющие прорасти ничему живому. Зато низменности это почти всегда оазисы, дающие приют растениям, деревцам, насекомым, птицам и даже животным. Из высокой травы, расправив крылья, поднимаются в воздух испуганные стрижи. Дорогу перебегают бурундучки. Козы и верблюды, повернув голову, провожают тебя внимательным взглядом.

В это трудно поверить, но от наводнений путники в пустыне погибают чаще, нежели от жары и от обезвоживания.

Будучи в Ливии в октябре месяце мне довелось попасть в самое настоящее наводнение. Потоки воды машину в буквальном смысле сдвигали на обочину. Нам тогда повезло, мы добралась до небольшой возвышенности, где переждали потоп.

Зная слабые участки, понимая, что их во время дождя может попросту размыть, дорожные службы стараются таковые укрепить, заливая камни бетоном и укладывая плиты.

Дорога из нескольких слилась в одну единую колею. Окна закрыты, в салоне жарко, пот течёт и кондиционер не спасает. Опускаем стёкла — лучше пылью дышать, нежели умирать от зноя.

В тот момент я думал именно так. Забегая вперёд, отмечу, что к вечеру от пыли у меня заболели глаза. Я думал, конец, ибо никаких капель с собой не брал. К счастью на следующий день всё прошло, наверно от ярких впечатлений.

Через пару часов езды человеческое жильё стало появляться всё чаще и чаще. Причём это были уже не бедуинские хутора, а поселения с государственной администрацией, где почти возле каждого дома стояли, пусть и старенькие, но всё же машины.

Как и планировалось, к 9 часам мы прибыли в город Калаит. Его называют ключом ко входу в Сахару. Для дальнейшего передвижения нужно было заправиться водой и соляркой.

Не обошлось без сбоев. На одном из джипов что-то случилось с впрыском. Водители решили слегка подремонтироваться. Как это обычно бывает в таких случаях, заявленные полчаса растянулись на целых два.

Используя время, мы ходили по городку, изучая жизнь. Водопровода в Калаите нет. Проблему решают несколько скважин, на которые, как машины на заправку, приезжают ослики-водовозы.

Неутомимые трудяги развозят пузатые бурдюки по городу, наполняя горожанам большие бочки

и маленькие чайники.

Для хозяина животинки подобное пусть и не особо высокий, но зато стабильный заработок.

Центр Калаита это сплошные торговые лавки. Они оборудованы навесом, и народ в их отнюдь не прохладной тени прячется в них от солнца.

— БоньджУуур — произносят с достоинством.

Туда-сюда постоянно проезжает полиция на джипах и военные. У последних из кузова грозной, но зачехлённой иглой обязательно торчит пулемёт. На грязь и мусор никто внимания не обращает. Пакеты и пластик покрываются песком, утрамбовываются и от стыда сами собой прячутся под землю.

Город находится в северо-восточной части Чада, на берегах вади Умм-Шалуба, на высоте 469 метров над уровнем моря. По данным официальной переписи 2009 года численность населения Калаита составляла 21 313 человек (12 050 мужчин и 9263 женщины). Дети в возрасте до 15 лет составляли 48% от общего количества жителей супрефектуры.

Понятное дело, что информация устарела. Европейцев здесь почти не бывает, а сами чадцы друг друга не считают.

Предвижу традиционный вопрос, как и за счёт чего живут люди? Через Калаит проезжает значительное количество машин, перевозящих грузы.

Тут и контрабанда имеет место быть, и торговля, и услуги все друг другу оказывают: подстригают, шьют, ремонтируют…

Часть моих товарищей отоварились сушёными помидорами, аналогичными финиками, специями и другой снедью.

Плюс, почти все набрали кто по две, кто по три банки консервированного тунца. За ужином эта рыбка, попадая в суп, была настоящим спасением. Более всего я хотел пить и пытался найти что-то холодненькое. К сожалению в отключенных холодильниках, среди растопленного льда, плавали банки, по российским меркам, нагретые до комнатной температуры.

И всё равно они были отдушиной. В обычной жизни я столько колы не пью. Здесь же я попросту заливал её внутрь. Удивительное дело, но, видя иностранца, продавцы ценник не завышали. Всевозможные пепси, колы и фанты стоили примерно как в Москве.

Местные люди показались мне попроще, нежели жители Абеше. Удалось сфотографировать нескольких женщин.

Что касается мужчин, многие из них сами лезли в кадр, но не все и не всегда. Можно было видеть, как молодые парни ходят рядом, держа друг друга за ручку. На Востоке подобное нормальное явление и никаких весёлых выводов из этого делать не нужно.

И тем не менее, когда я пытался втихаря такие парочки фоторафировать, меня обязательно кто-то громко окликал и делал замечание.

Если промтоварами занимаются мужчины, продуктовый базар исключительно дамская вотчина. Вот где настоящая экзотика! Прекрасные половины и торгуют, и за продуктами ходят.

По воспоминаниям первых советских инженеров, кому в 60-х довелось поработать в Западной Африке, наши мужчины часто подвергались насмешкам, так как сами ходили на базар и покупали еду.

Африканцы помнили французов и англичан, которые вели себя по-другому. Подобное снижало авторитет советских специалистов. В Москве к проблеме отнеслись серьёзно. Через некоторое время в Африку разрешили поехать жёнам.

Одним словом, Калаит город бедный, но колоритный и этим интересный. Позже нам довелось сюда вернуться, и мои впечатления уже были другими.

Впрочем, не будем опережать зажигание…

Все дела улажены, топливо в баки и в бочку заправлено, водой запаслись, можно двигаться дальше. Через пару километров посреди абсолютного ничего видим небольшой щит, обозначающий въезд в город Калаит. В его худенькой тени прячется человек. Он ждёт попутку. Откуда он пришёл, непонятно? Интересно, сколько вот так в пустыне можно просидеть?

Ловлю себя на мысли, что город, пусть он был и пёстрый, и интересный, слегка утомил. Хочется просто ехать, наслаждаясь видами, пусть даже невзрачными и однотипными. Хотя, почему однотипными? В очередной раз повторюсь, низинки в пустыне настоящие инкубаторы жизни.

Через полтора часа после Калаита желудки заурчали, приближался обед. Заметив очередное вади, шедший впереди Хасан, свернул в его зелёное, тенистое царство. Колонна направилась за ним, и вот мы все, разминая кости и мышцы, изучаем новое место.

Повара постелили циновку на песчаном русле высохшего ручья. Один из водителей обратил моё внимание на кусок ткани, привязанной к палке. Судя по всему, здесь останавливался караван и погонщик поправлял амуницию верблюда.

Решив не ограничиваться отведённым пятачком, иду прогуляться. Помню в Ливии, в похожей низинке, арабы показали, как они ищут воду. Ребята напевали песню, активно работали руками, и через пару минут мы увидели, что песок пошёл влажный.

Здесь, даже капать не пришлось. Чуть в стороне темнело нечто похожее на маленький колодец. Воды не было, но всё говорило о том, что её таки отсюда брали.

Учуяв чужаков, зазвенел в воздухе своё тревожное «фью-фью» ткачик. Он волновался не напрасно. Гнездо мы нашли и не одно, а целых три. Глупая птаха не понимает, что враги ей не люди, а собратья — хищные птицы. Чудь дальше мы обнаружили на песке перья, за поворотом ручья обглоданный скелет птицы. Жизнь есть борьба, одни ловят других и тем живут.

Набрала пыли, став видимой и потому бесполезной, давным-давно сотканная паутина. По всей видимости, она пережила своего создателя. Зато на другом кусте довелось видеть, как паук обхватил лапами попавшую в его сети жертву. Смотреть на его пиршество было неприятно. Однако, увы, у природы свои законы.

В мире растений своя борьба и свои страсти, но мы всего этого попросту не видим. Дикие арбузы, похожие на мячики, если не достанутся ослу или верблюду, высохнут, растрескаются на части, выбросят семена в землю, чтобы вновь родиться.

Расстилающаяся ковром травка, недели три-четыре назад, заполучив корнями влагу, радовалась жизни, подобно стрекозе из басни, не догадываясь, что через пару месяцев безжалостное солнце превратит её в сухостой. Повторяя извечный круговорот, сухие плоды произведут на свет Божий семена — семена лягут в землю.

После обеда повара мусор от еды убрали в пакеты, тогда как растительные отходы выложили на землю. Это было что-то! На корки ананасов налетела куча бабочек. Хлопая белыми крылышками, они суетились возле сладких корок, садились, деловито щупали еду лапками, поднимали вверх, примерялись к новому месту, слегка отпихивая друг друга, садились и вновь взлетали….

Выпив по стаканчику ароматного туарегского чая, отправляемся дальше.

Водитель Абакар, с которым мне на этом перегоне довелось ехать, всё время ставил в качестве музыки религиозные песнопения. Не скажу, что я от них получал удовольствие, но и не напрягало.

Но тут Абакар, что называется, сменил пластинку. Из динамиков весенним ручьём полилась ритмичная музыка. Впереди, подобно замку пережившему века, показался первый останец знаменитого плато Энеди.

Я и мои товарищи выскочили фотографировать. Используя момент, водители спустили давление в шинах.

После ребята стали заверять, дескать, впереди подобного будет много. Мы понимающе кивнули, расселись по местам и поехали дальше, но через каждые пять минут вновь и вновь просили остановиться.

Неподдельное чувство восторга вызывали всё новые и новые образования.

Разрезавшая степь грунтовка побежала по широкой долине, с обеих сторон обрамлённой живописными утёсами и каменными останцами.

Через каждые пару километров один потрясающий вид менялся на другой. До заката оставалось менее часа и потому водители спешили. Абакар чуть было не задавил верблюда, разлёгшегося на дороге.

Мне в тот момент казалось, разве может в этой жизни что-то быть лучше этих видов? Увы, я заблуждался и ошибку свою понял буквально через полчаса.

Солнце готовилось спрятаться за горизонт.

До конца светового дня оставалось не более 15 минут. Доехав до деревушки Башекале, останавливаемся.

Она расположилась в удивительном месте!

К сожалению природная красота резко контрастировала с убогими хибарками. Плато Эннеди абсолютно заслуженно имеет статус национального парка.

Чтобы двигаться дальше, необходимо оплатить туристический сбор. Будем надеяться, что от этих денег местному населению в будущем свою ношу нести станет легче, хотя бы на чуток.

Когда формальности улажены, рвём вперёд, словно спринтеры со старта. Уходящее солнце прощаясь, окрашивает багрянцем каменных исполинов.

Кто-то из великанов уже уснул в тени, убаюканный ветром.

Долина сузилась и упёрлась в бутылочное горло. Дорога сплошной песок, где уже застрял, подпалив сцепление, один из джипов. Абакар решает товарищу помочь. Вместе они откапывают из-под колёс песок. Я помогаю толкать. Джип из плена освобождён, но от этого, словно солдаты на поле брани, потеряны драгоценные секунды.

Солнце окончательно прячется, обещая вернуться завтра, с другой стороны. То место, куда мы наконец приехали, представляло собой каньон с потрясающими скалами. Одну из таковых воздух, ветер и вода отшлифовали, создав изящную арку, которую люди назвали именем Жульена.

Очень жалею, что я не успел сфотографировать это чудо в лучах заката. В буквальном смысле не хватило пары минут.

Впрочем, нельзя объять необъятное. Выгружаем из машин вещи, разбиваем лагерь. Впереди нас ждал сказочный вечер и ночь под звёздами.

Следующая часть — Чад. Ч — 8. Гельта Башекале. Арки: Алоба и Слон. Пещера Теркей

Теги: Культурно-познавательный туризм, Экстремальный отдых