Как только речь заходит о Ближнем Востоке, причем будь то свежие новости или дела давно минувших дней, каждый раз ловлю себя на мысли, что сравниваю его с тонким, замысловатого узора кружевом, как бы нарочно забытым на лавочке в сквере. Неизвестная кружевница устала его вязать и бросила, так и не доделав, вместе со спицами, крючками и коклюшками. Теперь любой может подойти, завязать узелок, потянуть за ниточку- и неизвестно какая из петель придет в движение, какой рядок расползется или пустит стрелку, исковеркав с таким трудом созданный рисунок.
История региона всегда была неоднозначной. Колыбель трех мировых религий стала одновременно и ареной для межрелигиозных столкновений. Та часть суши, на горы которой сошли с небес Адам и Ева, по холмам и равнинам которой ходили Аараам и Моисей, города и селенья, которой выбрал Иисус для своих проповедей, а Бог для того чтобы явиться Магомеду, залита кровь и слезами, изуродована войной и населена людьми с ранеными душами. Начинаешь разбираться, принимаешь якобы нейтральную позицию, но… рано или поздно обнаруживаешь себя на стороне одной из множества противоборствующих сторон. Пытаешься анализировать историю, аккуратно ступаешь на хрупкий мосток непредвзятости и не просто проседаешь, а с треском проваливаешься в глубокий колодец, где летишь со свистом аж до первых страниц Ветхого Завета. Встаешь, отряхиваешься, начинаешь подъем, но пока докарабкаешься хотя бы до Османской Империи, уже раз сто успеешь переругаться сама с собой. Единственное, что мне удалось понять за все время «изысканий», так это то, что стОит кому либо извне влезть на и без того беспокойный Ближний Восток, а желающих всегда было достаточно, сразу же запустится необратимая реакция с непредсказуемыми последствиями. Вот они ниточки, крючки и коклюшки….
До момента, когда арендованная нами машина пересекла сирийско- ливанскую границу, мне про Ливан мало что было известно. Знала, что там в свое время жили финикийцы. Эти ребята еще во времена фараонов держали всю торговлю на побережье в своих руках. В поисках новых торговых путей они лихо обогнули Африку, назвали море «красным» и основали вдоль береговой линии Филистимлянского (ныне Средиземного) моря великое множество колоний и городов- государств. Этого им оказалось мало, и тогда создали великие финикийцы целое Карфагенское царство, чем, сами того не ведая, дали толчок к обратному отсчету свой истории. Сначала ассирийцы и вавилоняне покорили независимые города- государства, а потом пришел черед римлян поставить точку в существовании финикийской культуры. Последним ярким событием, где упоминались филистимляне, стала пуническая война. В ней, правда, Карфаген потерпел поражение. Одержавшее победу римляне с энтузиазмом взялись за ассимилирование порабощенных финикийцев по всей территории римской империи и в итоге растворились, растерялись, растаяли «люди моря» во множестве народов, населявших средиземноморье. Дальше в моих познаниях шел, как любила говорить наша историчка, «зияющий пробел». Он был длинным- вплоть до закрепившегося в мозгу словосочетания «долина Бекаа и Сектор Газа», ставших олицетворением непрекращающейся войны. Помню, в детстве, мне было совершенное непонятно как можно постоянно драться за какую-то там воронку с газом (так мне тогда представлялся сектор) вокруг которой пасутся бараны (а откуда, интересно, беееекающее название долины?). На деле же оказалось, что никакого газа в секторе не было и в помине, да и барашки бекаашные пастись вокруг сектора- воронки не могли по причине того, что обе горячие точки друг с другом даже не соприкасались.
Мы ехали по живописной Бекаа, но в мирную пастораль то и дело зазубренным ножом вандала втыкались следы недавнего ливано-израильского конфликта. Виноградники, оливковые рощи и… развалины нефтеперерабатывающего завода, с арматурой, готовой проткнуть небо. Плодородный краснозем цвета вареной свеклы, только что снятый урожай и… разбитый дом, а рядом те самые пресловутые бараны сосредоточенно щиплющие травку. Тут же придорожные кафе, ювелирный магазин, мирная реклама Галуаз и Нескафе и разрушенный ровно посредине мост через ущелье. На каждом повороте военные с М-16 наголо. К слову сказать на границе военные предпочитают «калаши». На фоне зеленых холмов, где от высоты и красоты открывающегося пейзажа кружится голова, вырастают блок- посты с танками или БТРами. Мы вылезли из нашего минибасика чтобы заснять тот самый мост над ущельем. Не успели навести резкость, как ребята с постов передали куда положено информацию о неизвестных «фоторепортерах» и нас догнала полицейская машина- «снимать нельзя». Слава Богу на авантюру- мотнуть с нами на денек из Сирии в Ливан, согласился мой отец, человек харизматичный, да еще и владеющий арабским языком. Иначе поснимали бы мы, ага… Приложа руку к сердцу отец произнес на арабском какую-то фразу, «петушиное слово», и полицейские, моментально переменившиеся в лицах, кивнули и дали «добро» на съемку. «Папа, что ты сказал?»- спросила я через несколько минут после того как мы отъехали. «Я сказал, что хотим заснять преступления Израиля и показать его у себя на Родине»- спокойно ответил отец. И снова прям из самого воздуха, само собой, по мановению волшебной палочки, соткалось то самое пресловутое кружево, а по краям мелкие петелечки вопросов: кто прав? Кто виноват? Кому это нужно?
А картина за окном тем временем существенно изменилась- куда-то пропали краснозем и оливковые деревья, вихляющая то вверх, то вниз дорога выровнялась и превратилась в целеустремленный к вершинам тракт, умеренный климат перешел в высокогорный, а в воздухе начал сгущаться нежный запах хвои
Когда то, давным- давно, в эпоху финикийцев, ливанский кедр произрастал на всей территории прилегающей к Средиземному морю. Но сначала они, потом греки, а за греками и римляне, повырубали …(тут просится крепкое словцо, но я воздержусь) кедровые рощи на свои боевые корабли. Ну, и где те корабли? Нетронутыми, по причине недоступности, остались лишь звонкие прозрачные леса расположенные высоко в горах Леванта. И слава Богу! Кедровые кроны, что пуховые одеяла висят над горами и так хочется забраться под одно из них, укутаться и немного вздремнуть. «Вот построить бы здесь дом… или отель…или пансионат какой»- думалось мне. Оказалось это уже было. И не так давно. В шестидесятые- семидесятые годы, т. е. до семнадцатилетней войны, Ливан был очень популярен среди горнолыжников, а сейчас любители зимних видов спорта предпочитают ездить либо в старушку Европу, либо в более безопасную Турцию, либо… в Арабские Эмираты, где в одном из торговых моллов оборудован целый снежный городок. Катайся- не хочу, вот только запаха хвои нет. Оно и понятно- все права на кедр были зарезервированы тем народом, который еще до римлян населял левантийский полумесяц, а традиции, тем более торговые, на Ближнем Востоке чтут.
Кстати о Ближнем Востоке. Что первым делом приходит на ум при этом словосочетании? Не знаю как у кого, а у меня сразу выстраивается визуальный ряд: женщины платках и в паранджах, бородатые мужчины, минареты, мечети, высушенная солнцем земля, скудная растительность, плоские крыши, караван верблюдов. Ну ладно, верблюдов можно убрать, а на их место поставим едущее по узкой улочке no petrol taxi, или, если не выпендриваться и назвать вещь своим именем- ослик. А как насчет черепичных крыш, стрельчатых окон церквей, звона колоколов, цветников, клумб, кактусов с созревшими плодами, эвкалиптовых рощ, всевозможных пальм, туй, кипарисов, женщин с открытыми плечами и в коротких юбках? Ну, это наверное юг Франции, Испании, северо-запад Италии. А вот и не угадали! Это Ливан. Мы, кстати, снова, второй раз за три часа, сменили климатический пояс и въехали в район субтропиков. Откуда звон колоколов? С этим все понятно- в Ливане много христиан маронитов, а вот где женщины в платках при наличии минаретов, это уже вопрос. Их нет. Точнее даже не так: они есть, но не везде. Зачастую соседями христиан являются мусульмане друзы (и наоборот). Друзы ответвление от шиитского направления Ислама, у которых нет ограничений на одежду и пищевых запретов. Вероятно поэтому друзские женщины позволяют себе фривольные одежды. Друзом стать нельзя. Им можно только родиться. У них есть какое-то сокровенное знание, доступ к которому открыт далеко не каждому члену общины. Порой даже богатый и знатный человек не владеет той особой тайной, в которую посвятили обыкновенного почтальона, водителя такси или даже женщину. Говорят, что в конце 19 века друзы воевали с маронитами не на жизнь, а на смерть (первых спонсировали французы, вторых англичане), но времена сменились и сейчас они живут достаточно мирно и благополучно чего им и желаю вплоть до Второго Пришествия, в которое верят что друзы, что марониты, признавая Иисуса спустившемся с небес Богом.
1
1
1
— И вот когда жара в Аравии становится почти невыносимой арабы кто побогаче едут в Европу, в Швейцарии там разные, а кто победнее в Дамаск или Бейрут.
— В Бейрут?- как-то очень недоверчиво спрашиваю я. На момент разговора мне лет десять- двенадцать, географию ненавижу лютым невидом, поэтому на карту Мира принципиально не смотрю. Опять же в новостях то и дело повторяется «в Бейруте снова идут уличные бои, в долине Бека и Секторе Газа боевики обстреляли колонны грузовиков». Одним словом, по моим понятиям Бейрут в частности, а Ливан в целом не самое лучшее место для спасения от жары. Поэтому переспрашиваю — А что Бейрут?
— Ооооо,- отец поднимает восхищенные глаза к небу,- Бейрут…. был я там….до войны….
А еще Бейрут сравнивали с целой Швейцарией- в городе было сосредоточено огромное количество банков и финансовых учреждений. «Ближневосточный Париж»- это тоже про Бейрут, про тот, довоенный…. Что-то я снова скатилась к войне, а ведь хотела рассказать про город, хотя куда от нее, проклятой, денешься в этой дивной стране? Монумент на площади перед мечетью Омари. Даже если не знать ее названия, Монумент мученикам, все равно получится «монумент войне»: продырявленные насквозь тела, женщина с факелом в руках и мужчина с оторванными руками. И пусть он построен в память о героях, воевавших с турками в 19 веке памятник и сейчас актуален. Рядом с монументом рытвины, дырки в земле. Что опять?! Нет, это археологические раскопки- вздох облегчения. Временный. На фотографиях довоенного города на месте этих раскопок ходили автобусы, росли пальмы, стояли дома и газетные киоски, мужчины в твидовых костюмах вальяжно прогуливались под ручку с дамами. Им было совершенно невдомек, что под ними находились какие-то античные постройки города Бирит, которые обнажились благодаря обстрелам и бомбежкам. И ведь тогда, в конце 70-х, никто не понимал насколько был он счастлив в своем неведении.
Не так далеко от монумента, на стороне моря, во всю идет строительство- делают новый причал и подъезд к нему. Причал уже готов, на его приколе стоят пижонистые катера и многомиллионный яхты. Мимо проезжают дорогие автомобили, за их тонированными стеклами девушки с тонкими запястьями сверкают по сторонам очками Fendi и обнажают голливудские улыбки для холеных мужчин стиля Cavalli. Начинает пахнуть деньгами….и, чем дальше, тем сильнее.
Город строится, отстраивается и перестраивается нереальными темпами. Стрелки подъемных кранов снуют туда- сюда, рабочие (индусы, индонезийцы) в страховочных лонжах, что куклы на представлении- ни минуты простоя. Строятся банки, гостиницы, торговые комплексы, храмы, мечети. Заказчики строительства… ага…. Банк оф Катар, банк оф Эмирэйтс, банк оф Кувейт, банк Сосьете Женераль- возращение на круги своя идет полным ходом. То я смотрю вокруг какое-то не свойственное ни строительству, ни Востоку отсутствие грязи и мусора. Аж не по себе становится. Ну, теперь то все понятно- финансовое благополучие, оно как синоним чистоты, красоты и ухоженности. И действительно- идешь по деловому району, ступаешь полной ступней, и чувствуешь такую неловкость, что впору идти на цыпочках или вообще, снять кроссовки и продолжить свой путь босиком. Если бы не редкие прохожие, то на какое-то время создается впечатление, что ты попал в декорацию к мыльной опере про красивую арабскую любовь. Вот камера делает общий вид и перед нами брусчатая мостовая, сказочные здания в барокко или псевдо мавританском стиле, небольшая католическая церковь, аккуратная мечеть, финиковые пальмы, дорогие кафе, рестораны, фешенебельные магазины. Но, как говорил Эльдар Рязанов: «бездарный режиссер снимает бал через горящие свечи». В Бейруте мы все бездарны: в объектив то тут, то там попадает щедрый моток колючей проволоки, солдатик с верным М-16, военный хаммер, шлагбаум…. что-то не выходит карамельная история
Осень 2007 года выдалась на удивление теплой. На дворе стоял ноябрь месяц, а редкие для данного сезона туристы мазались защитными кремами и искали спасительную тень. Лето казалось, вопреки всем законам природы, обосновалось здесь всерьез и надолго. Рестораны не думали убирать веранды, уличные кафе не торопились заменять легкомысленные зонтики на плотные тенты, цветы на клумбах вместо того чтобы вянуть набирали бутоны и только солнце светило по осеннему грустно, да еще журавли…. тянулись дребезжащими косяками на зимовку.
В кафе на набережной, где мы решили отдохнуть, посетителей было немного: наша шестерка, да трое красавцев, местных денди. Небрежные жесты, скучающие взгляды, нежная кожа, стильные прически- ребята ничем не отличались от своих сверстников в Москве, Париже или Амстердаме. Но оказалось не только посетители кафе, а целые кварталы, примыкающие к морю, обустроены по большей части на западный манер. Европа проявляется в самых неожиданных местах. Например, в туалетах, где надписи сделаны на каком угодно, только не на арабском. Или в уличном продавце бананов- апельсинов, который на хорошем английском подскажет тебе дорогу. В магазин, опять же, нельзя войти с сигаретой, что мне, человеку некурящему, после курящей Сирии показалось просто вопиющим попиранием прав. Ну, и конечно же, цены… как будто из Москвы не выезжала, но к моменту оплаты счета за чай и тортик сумма уже не удивляла. Наоборот, она логично ложилась тонким слоем лака на только что созданную картину Бейрута. Ближневосточные Париж и Швейцария как никак.
Еще одно словосочетание из детства «Шабра и Шатила». Тогда, ребенком, я не вдавалась в суть проблемы, но знала, что речь идет о чем-то нехорошем. Таким образом «Шабра и Шатила» стало чем-то навроде зловещего заклинания, почти что «сим- сим», только наоборот. Хотя, исходя из сказки про Али Бабу, не для всех «сим- сим» оказался полезным знанием, да и скрывал он, если разобраться, сокровища добытые разбоем. Прошли годы… много лет прошло. Больше двадцати лет. За это время выросло целое поколение. И вдруг водитель ливанец указывает нам в сторону грязного и серого палаточного городка- «это Шабра и Шатила». Не верь своим ушам называется. Переспрашиваем- точно? Точно, говорит. С тех самых пор. Вот так и живут в палатках… а где-то в шаговой доступности можно снимать фильм про красивую арабскую любовь, банк оф Кувейт строит стеклянный небоскреб, белоснежные яхты заходят в овальную бухту и красивые молодые люди разглядывают девушек с открытыми плечами.
В район южного Бейрута, куда нас привез ливанец, обыкновенный турист не появится по двум причинам. Во первых ему там совершенно нечего делать, а во вторых- о нем ничего не пишут в путеводителях, а зря. Вот взять же тот же Стамбул. Тоже восточный город, тоже популярный среди туристов, так какой путеводитель не открой- везде найдешь: в район Чаршамба лучше не ходить, район Фатих не лучшее место для осмотра города. С Бейрутом все иначе: про Хизбаллу в Loneley Planet отведена целая глава, про район Дахия, который эта самая Хизбалла контролирует- ни слова. А Шабра с Шатилой находятся именно там, и бомбили Бейрут в 2006 году по большей части на юге, и шииты, достаточно консервативные последователи Ислама тоже живут в Дахии. У шиитов и суннитов давние разногласия. Рискну предположить, что возможно из-за внутрирелигиозных распрей даже мечети в Дахии стоят в окружении противотанковых ежей. Хотя причины могут быть и иными. Зато в этом районе нет полицейских и, уж тем более, вооруженных солдат, но вот парадокс- спокойнее от этого не становится. Наоборот, то, что висело в воздухе с самого начала нашей поездки в Ливан, наконец то сгустилось и сконцентрировалось. Скоро чувству грусти и тревоги нашлись и объективные причины- бомбежки уже давно закончились, а дома никто и не думает восстанавливать. Ничем не примечательные, для данной части Бейрута, картины почему то крепко врезались мне в память: высотный дом. Будто сахарную корочку с тирамису сняло ударной волной фасадную стену этого дома. Ровно так. А на срезе, в ячейке, где когда-то была квартира, прямо над пропастью стоит одинокий шкаф. Вторая картина: улица с разрушенными домами. За осколками камней и бетона не видно асфальта, и по нему так обыденно, так спокойно, как будто так все время и было, идет девушка с тетрадками и учебниками. Жизнь продолжается. Третья, заключительная картина- котлован….на его месте еще год назад располагался штаб Хизбаллы, а сейчас можно заливать глубоководный бассейн. И вот в 10 метрах от этого места и произошло наше личное знакомство с этой самой Хизбаллой.
Кто такая Хизбалла? Политическая партия. Хорошая она или плохая? Чтобы объяснить, насколько сложно получить однозначный ответ на, казалось бы, простой вопрос приведу другой пример: Муссолини, кто он? Ясное дело- итальянский фашист, приспешник Гитлера, деспот, тиран. Между прочим напал на Эфиопию, агрессор. Но это так, до кучи, для полноты портрета. Все это правда, но только отчасти. Теперь можно спросить у пожилого поколения итальянцев и получим человека, который навел порядок в Италии, развивал и укреплял институт брака, дал женщинам право посвящать себя семье и не работать, прищемил хвост мафии и настолько успешно боролся с криминалом, что при нем двери в домах на ключ не закрывали. Так кто же Муссолини на самом деле: правитель, радеющий за процветание народа или кровавый палач? Вот так и с Хизбаллой. Только с одним лишь различием- Муссолини человек, а Хизбалла- политическая партия. С одной стороны террористическая группировка, не брезгающая киднепингом, с другой благотворительная организация. С одной стороны религиозные фанатики, с другой- люди, выступающие за религиозное ненасилие. С одной стороны партия то и дело втягивающая Ливан в те или иные конфликты, с другой стороны группа единомышленников строящая больницы, детские сады, предоставляющая стипендии и пособия, что становится очень внушительном достоинством на контрасте нищеты и богатства. А в школах, которые строит эта партия, самое лучшее образование, и цены доступны, и простые ливанцы, далекие от политики, предпочитают отдавать своих отпрысков именно туда. Еще можно отметить, что Хизбалла в отличии от Израиля и некоторой части ливанских политиков отстаивает свой, отличный от желания США и Европы путь развития страны и региона- имеет право. Это их земля, их страна, а то, что наделали вышеперечисленные демократические государства всем уже давно известно. Даже семнадцатилетняя гражданская война это ни что иное как взорвавшаяся бомба заложенная европейскими державами многие годы тому назад. И все бы было хорошо и можно было бы отнести Хизбаллу к патриотам, пусть и порой оголтелым, т. е. поставить скорее плюс чем минус…. не стой у нее за спиной еще один игрок- Иран, основной идейный вдохновитель и спонсор «партии бога». Вот теперь поди, попробуй, разберись кто там у них на БВ прав, а кто не очень.
Не могу сказать, что мы были приятно удивлены когда, вернувшись из сувенирного магазина, узнали что какие-то «полицейские» забрали у нашего водителя ключи от машины. Нет, Бейрут город, безусловно красивый, но уж больно хотелось обратно, в Дамаск. Водитель выглядел рассеянным, да и мы, признаться, немного недоумевали- а в чем, собственно говоря дело? Правил не нарушали, в конфликты не вступали, даже с местным населением парой фраз не перебросились. И тут на тебе! На выяснение причин данного пит-стопа отправились водитель, папа, ну… и, конечно же, я (кто не заметит рыбу- прилипалу на спине огромной акулы?), прячущая туристическую рацию с которой носилась по всей Сирии и той части Ливана, которую удалось посетить, с позывными «Кобра, Кобра, я РапИд! Как слышно меня? Прием!». Навстречу нашей делегации из небольшого домика вышло три бородатых мужика не сильно дружелюбного вида. Злобно зыркнув, каждый из них поправил заткнутые прямо за пояс два необремененных кобурой пистолета, после чего начался собственно разговор. Арабским, увы, не владею, поэтому не могу сказать «за что там был базар», но после слова «Руссия» в стеклянные глаза «захватчиков» значительно потеплели.
Тронулись в сторону нашего микроавтобуса. Идти было метров тридцать, но по дороге то из одного, то из другого угла, окна, магазина, раздавались какие-то реплики без явной эмоциональной окраски. Бородачи молча кивали, мол, разберемся. Из дверей того самого сувенирного магазина вышел продавец и тоже начал что-то шептать одному из мужиков. И тут до меня дошло- да у них тут на каждом шагу свои люди сидят и обстановку докладывают. Вот, видать и доложили, что бегают тут шесть европейцев, да снимают тут всякое… не порядок. А двое- те вообще с рациями. В общем, попали….
В процессе обыска и досмотра выяснилось, что мы попали в ту часть Бейрута, которую контролирует Хизбалла, а это трое молодцов ни что иное, как служба безопасности «партии Бога». Допрос, точнее досмотр, начался с заснятого нами фото и видеоматериала. Отец медленно и спокойно давал объяснения хизбалльцам в случае если им что там то не нравилось. Время от времени он прикладывал руку к сердцу, потом к небу, призывая в свидетели Аллаха, т. е. Бога, и был настолько убедителен, что ни одного кадра не было удалено. Даже на рации не было сделано боевой стойки- убедившись, что они почти что игрушечные, бойцы потеряли к данным средствам связи всякий интерес, хотя могли запросто забрать. Тут, конечно, не последнюю роль сыграло и то, что все мы были гражданами России (тот редкий случай, когда радуешься своему гражданству) и то что водитель наш был ливанцем, хотя, не будь с нами отца поди докажи этим вооруженным бородачам, что мы не израильские шпионы. Они не были с нами грубыми, но и приветливыми назвать этих «полицейских» было никак нельзя. На прощание они нам сказали «Ну что же вы так неосмотрительны? В следующий раз свяжитесь с нашим пресс центром перед поездкой, мы вам охрану предоставим. Будете ездить и снимать что хотите» . Как говориться «будете у нас на Колыме, заходите»….
Нас отпустили, как говориться, с миром, но неприятный осадок, естественно, остался. Все разговоры на обратном пути крутились вокруг пережитого приключения. Ясное дело- не каждый день доведется поручкаться с Хизбаллой. Вспоминали истории из Интернета, где один российский путешественник купил майку с надписью «i liove HESBALLA!» и пользовался популярностью у местных жителей- еще бы! Нам бы тоже такая майка не помешала бы. Эх, надо бы было с ними сфотографироваться! Скажи спасибо, что камеру не отобрали, и все в том же духе.
День был почти закончен. Мы стояли на смотровой площадке Ливанских гор и смотрели на погружающуюся в лиловые сумерки панораму древнего города Бирит известного ныне как Бейрут. Не знаю почему, но закат был действительно фиолетовым, совсем как на мистических картинах Рериха, что будоражило мое и без того богатое воображение. Вот финикийские купцы в дорогих одеждах задержались в пути и вынуждены провести ночь здесь, в этих горах. Они стоят на том же самом месте, смотрят на то же самое море и прикидывают сколько амфор с маслом возьмут миттанские торговцы, за сколько можно продать киприотам льняную ткань и что можно выторговать у египтян за тонкое стекло и красную материю…. Греки в кожаных сандалиях и шерстяных тогах строем спускаются по отвесной дороге. Их мечи ритмично стучат по круглым щитам с которых беспристрастно взирает на мир посланец дальнего Олимпа крылатый бог Гермес. Дела идут хорошо: порт, куда спешат греки, приносит хороший доход и Гермесу грех жаловаться… Римские легионеры, в панцирях и латах, делают остановку для того чтобы преломить хлеб, запить его глотком вина, разбавленного водой, и тронутся дальше, вниз- город, раскинувшийся под их ногами, обещает долгожданную негу в термах, ласковых невольниц и новые подвиги….Ассирийские воины, арабские халифы, рыцари Христа, турецкие паши, войска Антанты, французские «мандатники»- кого здесь только не останавливался, кто только не приложил руку, не завязал узелок из которого, словно лист из почки, не развернется целый исторический орнамент, что станет позднее основой для событий уже наших дней- того самого кружева, в рисунок которого мы, сами того не ведая, были в тот день вплетены.
