По Баварии сквозняком. Быстро, но эффективно. Часть 3. В гостях у сказки

Вначале за окном обычный пейзаж. Поля. Распаханные и облагороженные. Потом добавляются перелески. И уже буквально за пятнадцать, двадцать минут до цели вырастают горы. Как-то внезапно. За ёлками появляются снежные шапки. На голубом иссиня вечернем небе. А характерный абрис вершин в виде расползающейся во все стороны каменной развалюхи, сразу даёт понять.

— Вы, дорогой путешественник, прибыли по назначению.

Природа с дикой невозмутимостью докладывает:

— Альпы, сэр!

Наша ночёвка запланирована в весёлой деревеньке Обераммергау. И всё бы ничего, но есть один очень настораживающий момент. По плану, прибываем вечером. Расселяемся. Ужинаем, кто где попало. Спим, если бессонница не свалит. Утром с петухами подъём, резвый завтрак и снова в путь.

В напряжённой тишине чувствуете подвох?

— А где время для осмотра самой деревни?

Вот в этом и суть.

Солнце неумолимо тянется к закату. Освещение падает. Люмены тают, растворяясь в прохладном горном воздухе. Ещё полчаса, и мне с моим допотопным фотоаппаратом просто будет вообще нечего делать. Только вёсла сушить.

Жена моих волнений с обломами не разделяет. Что ей дела до моих творческих идей? До того, что рассказ на Туристере нечем будет иллюстрировать? Хотя в принципе соглашается, что как только получаем ключи, сразу бросаем вещи и в поход. Понимает, что спорить бесполезно, и это как раз тот случай, что лучше поперёк воли не ложиться. Себе дороже выйдет.

Тут, значит, автобус аккурат вползает в деревню. Проскакиваем с шелестом мимо домика с Красными Шапочками и зверского вида Волком. Всем, наверняка, известно чувство, что когда сильно чего-то ждёшь, то время и пространство имеет свойство вытягиваться и менять свою кривизну. Сразу физика и лирика наваливается по Эйнштейну. Относительно относительности.

Минута катит за час. Стометровка превращается в непреодолимое расстояние. Пока автобус катил по единственной улице Обераммергау, я успел вспотеть, измучиться жаждой и чуть ли не поседеть в висках.

Остановка в самом центре деревне. На изгибе дороги. Резво выгружаемся. Хватаю рюкзак. Дальше, о чудо, мы первые из всей группы получаем ключи от номера. Рывок на второй этаж. куда летят шмотки, потом разберёмся. Моем руки, не снимая пальто и шляп. Отряхиваемся на ходу. Выскакиваем на улицу. Кажется, ещё не сильно стемнело. Авось успеем…

Деревня пуста. Настолько, что чувствуешь себя попавшим в фантастический затерянный мир. Когда вокруг только мир и пейзажи, а всё живое куда-то запропастилось. С одной стороны хорошо. Никто не мешает прицеливать фото к любому ракурсу и с радикально плоской китайской рожей не лезет в кадр. С другой стороны, немножко неуютно. Человек, существо стадное. Ему без себе подобных становится грустно и одиноко.

Вот прикиньте:

— Если вдруг на Туристере резко все писатели и читатели исчезнут? И кому тогда я буду о своих похождениях по Обераммергау хвастаться?

То-то же…

Думаю, объяснять, чем таким особенным деревня эта от остального цивилизованного мира отличается, на этом сайте никому не нужно. Лохов ищите в зеркале, а здесь все умные. И знают, что в Обераммергау крестьян нет. Никто ничего не сеет и не пашет. А промышляет население исключительно родовой торговлей сувенирами, поделками, новогодними, ой, извиняюсь за русифицированный настрой, рождественскими побрякушками, и прочими сказочными и никому особенно не нужными вещами. Работа на туриста. Но при правильно поставленном маркетинге.

Так повелось издревле. Не поверите, но туризм в этих местах, он стал развиваться не в девятнадцатом веке, как то мы привыкли считать. Гораздо раньше. Судите сами.

Деревня лежит в удобной долине на пути из Рима в земли немецкие. И все ходоки, от торговцев и вояк, до монахов и монархов шастали через перевал по альпийским тропам взад вперёд. По надобности и без. А на дороге, оно как? Обязательно должен быть постоялый двор. Чтоб обогреть, накормить, обобрать путника. Если получится. Так что Обераммергау тут попадается в самый раз.

Дальше опять же, как в сказке.

— Чем дальше в лес, тем ближе вылез.

Решил император поставили по соседству с деревней монастырь. Я сейчас про Этталь говорю, что расположен рядышком. Всего лишь в нескольких километрах. Плюс подарил в ризницу какую-то икону свят-святскую, чудотворную. И народ туда потянулся… Лохам, им же что? Дайте только хлеба и зрелищ!

— Чем Вам не средневековый туризм?

Паломник, промежду прочем, он даже предпочтительнее туриста. Ему не только нужно есть, пить и спать в тепле, он готов бабки на всяческие благие дела жертвовать. Побрякушки всякие покупать. Святые облатки примерять. Иконки в звёздах и стразах по углам избы ставить, покупая таким образом себе счастье. Помните, что Маркс говорил:

— Религия — опиум для народа.

Накуренный народ легко деньги спускает.

— И кто ему в этом может помочь?

Правильно. Жители Обераммергау резво смекнули, что сидеть за станком и лобзиком приятнее и прибыльнее, чем коровам хвосты крутить да гонять стада по далёким пастбищам. Стали сувенирным бизнесом промышлять. А в каждой деревенской хижине открыли либо постоялый двор, ой, опять же нужно идти в ногу со временем, отель, конечно же отель открыли. Либо магазин по продаже освящённых сувениров.

Тут ещё нужно учесть, что сам монастырь, он тоже не лыком шит. Пиво монахи варят, спиртягу для настоев травяных гонят, сыры варят и прочими божьими промыслами тоже не гнушаются. А кто всё это продавать должен? Опять же деревенские в посредники подвязались. Поэтому деревня превратилась исключительно в туристический продукт.

Конкуренцию, однако, никто не отменял. Каждый хочет заработать больше соседа. Значит нужно, по закону капиталистическому, привлечь клиента к себе. Можно качеством товара, а можно маркетинговым ходом в виде красивого магазина. Например, разрисовать чисто белёные стены под орех. Или, что ещё лучше, под Страсти Христовы. Паломники, они же богомольцы. Вот и пусть оставляют талеры, кроны да фунты в месте, Господом освящённым.

Сосед, правда, тоже не лыком шит. Нанимает того же мастера художника и шинкарня напротив становится близнецом-братом. И так по всей улице. В результате вольного творчества получили то, что мы видим сейчас. Сплошное художественное творчество. Что ни дом, то картина. Что ни магазин, то музей.

С учётом того, что Обераммергау таки какая ни на есть деревня, а художник в ней, умеющий хоть немного рисовать был в те времена всего один, так и получилось, что единственная улица оказалась расписанной единственным человеком.

— Автора в студию!

Выходит Франц Серафим Цвинк. Собственной персоной.

Кстати, считают, что он создал свой неповторимый стиль в искусстве, который исключительно по-Обераммергаунски назвали:

— Люфтльмалярай.

Тут главное сочетание существительного «маляр» и глагола «замарай»? По сути, просто раскраска фасадов. Ещё чуть-чуть, и граффити. Но получилось красиво и прикольно.

Возвращаемся в деревню. Таким образом оказалось, что ни у кого их жителей выпендренуться выше, чем сосед не получилось. Тогда пришлось договариваться. На сходняке решили:

— Мы все одинаковые, в чём и подписались.

Вообще-то на языке антимонопольного законодательства это называется картельный сговор. И карается уголовным преследованием. Но здесь же деревня! И подобное сообщество стали называть коммуной.

— Ага! Чувствуете откуда в Россию идея колхозов пришла?

Всё это проносится в голове, пока мы бодрым шагом, с остановками для фотосъёмки канаем по деревенской улице в направлении к окраине. Нужно отметить, что начало апреля в Баварских Альпах, таки ещё зима. И Маяковского здесь бы самый раз цитировать:

— Дул как всегда октябрь ветрами, улицу начисто вызмеив…

Заодно кутаясь в пальто, обматываясь шарфом в три оборота и натягивая шапку не только на уши, но и желательно на всю морду сразу. Кто бы и что бы там не говорил про замечательную европейскую погоду, но жить бы я здесь не хотел.

Жена, видимо, точно такого же мнения. Уже не только губки дует, но и в открытую объявляет, что я шакал противный, веду её чёрт знает куда всем ветрам назло, сейчас она простынет и заболеет, и ни одна страховка ей уже не поможет. В общем всё по классическому сценарию:

— Эту истерику я посвящаю тебе, любимый…

Правда заканчивается монолог правильно:

— И только рюмка шнапса спасёт меня от холодной смерти!

Пришлось пообещать. Как только дойдём до Красной Шапочки…

По сути, расстояния небольшие. Если идти и не ворчать, то по реалиям от центра, где нас поселили, до глухой окраины, где поселилась сказка всего минут десять. Но мы же помним, что ветер, холод и голод удлиняет дорогу в разы. К тому же цели не видно. Каждый дом сплошной пейзаж. Подбегаешь к нему, ан нет. Не та сказка.

Бодро шагаем мимо вполне ухоженной поселковой церкви. Если учесть, что ей лет уже триста стукнуло, причём это только последней, современной версии, то выглядит она бодрячком. Штукатурка не облезла. Купола не проржавели. Окурки вдоль поребриков не валяются.

При строительстве церкву крестили именем Святых Петра и Павла. Само по себе это знание нам ничего не несёт. Просто имя собственное. Зато на просторах интернета откопал небольшой такой, но интересный факт. Штрих к портрету Обераммергау и его жителей.

Церковь начинала строить бригада строителей. Под руководством какого-то там известного архитектора. Не столь это важно. Важно, что в условиях договора было записано, что жители деревни должны были работать на стройке в качестве разнорабочих. Чтоб меньше строителям платить, это раз. И экономить деньги коммуны. Это два.

И уже почти было здание достроили. Осталось только колокольню вывести, как народ деревенский взбунтовался:

— Какого рожна мы должны работать забесплатно на Господа, если в это время мы в своих сувенирных лавках и постоялых дворах можем бешеные деньги огребать?

После чего тупо бросили лопаты и перестали задарма цемент мешать.

Строители тоже борзанули:

— Ах, так! Тогда дураков ищите в зеркале. Мы работать за троих не будем.

Сдали кирки и мастерки под роспись на склад и отчалили на другой объект.

Стройка встала. На целых сорок лет.

— То-то я смотрю, купол новёхоньким смотрится…

Особенное внимание я обратил на идеальнейший порядок на кладбище, приютившемся вокруг деревенского храма. Каждая могилка не только как произведение искусства, но и ухожена так, будто целыми днями народ только и занимается тем, что подмазывает да подкрашивает памятники, да сажает цветы в колумбариях.

Места не много. Захоронения одно возле другого. Плотненько сидят. Но если почитать надписи, становится понятным смысл. Дело в том, что под одной плитой и под одним крестом лежат целыми семьями и поколениями. Начиная с века восемнадцатого, раньше не обнаружил, и заканчивая уже десятыми годами нашего столетия.

То есть потомкам не нужно бегать по всему кладбищу и убирать десяток могил своих родственников. Достаточно прийти на одну единственную и поклониться всем пращурам разом. В принципе, удобная система. Хотя строгий немецкий порядок я тоже со счетов не сбрасываю.

Церковь осталась позади. Идём вдоль улицы. Заглядывая в каждый двор. Мы ведь как в российской глуши привыкли. Дом. Непременно покосившийся. Забор, готовый упасть. На нём слово матерное непременно их трёх букв нацарапано. А за ним дрова лежат.

Дом есть. Правда справный и ухоженный. Как те могилы на деревенском погосте. Забор весьма условен. Нет, оградка какая-то стоит, чтоб территорию частной собственности обозначить. Но не в глухом варианте, а исключительно нежнейшим способом. Чтоб не испортить красоту местности и не затенить окружающий ландшафт.

— Кстати, даже есть дрова!

Почти в каждом дворе. Только лежат они ровненькой поленицей, одинаковыми брусьями, будто их на подбор рубили. И не топором колуном, а на объёмном 3D принтере печатали.

А ещё поразило, что в каждом дворе по BMW или по Мерседесу припарковано.

— Живут же колхозники…

Пейзажи вокруг альпийские. Если смотреть по левую сторону дороги, то над деревней нависает гора непонятной выгнуто-загнутой конфигурации. Поросшей лесом от макушки до пят. Это тоже не просто так себе вершина. Этой горой деревенька гордится.

Зовётся она Кофель. Не сильно высокая. Даже забраться на неё можно. Говорят, там тропинка проложена. Понятное дело в такой холод и на ночь глядя, у нас даже мысли подобной не возникло. Жена и так готова меня сожрать за те пятнадцать минут, что я её на свежий воздух выгнал. Какие уж тут горы?

Так вот, Кофель славен тем, что Людвиг Второй Баварский решил там поставить крест во славу Господа. И ведь поставил. О чём даже выписал величайший указ за именной подписью и передал сию бумагу на хранение общины Обераммергау.

Короче:

— Вид природный красивый, остальное тупо понты.

Наконец дочапали. С картинок на маленькой такой деревенской хижине смотрит на нас зубастый Волк, с хитрым прищуром Бабушка и наглючая девчонка под именем Красная Шапочка. В прошлой серии своего рассказа про поездку по Баварии, я было начал рассказывать историю сей завидной сказки. Кто хочет узнать начало, читайте здеся: https://www.tourister.ru/responses/id_24334

А я пока продолжу сомневаться в истинно немецком происхождении сказки, да и попробую развеять миф о невинности молодого поколения баварцев.

Итак, давайте вспомним, что именно несла Красная Шапочка в плетёной корзинке своей многоуважаемой престарелой бабушке. Уже слышу стройный хор голосов:

— Пирожки.

Правильно! Это ещё одно подтверждение того, что русская версия была полностью списана с французского языкового первоисточника.

— Обращаю внимание. Очень важно то, что несёт девочка. От этого напрямую зависит национальный характер.

Русская и француженка, как я уже поведал, несут пирожки и горшочек масла. Итальянка топырит для старухи свежую рыбу. Швейцарка тащит головку молодого сыра. А теперь, оп-ля, смотрим на фотографию картины, нарисованной на стене дома в Обераммергау. Что в корзинке?

— Запотевшая четверть свежевыгнанного, очищенного, как слеза самогона.

И как Вам после этого национальный баварский дух? Я всегда говорил, что немцы и русские очень похожи. Во всём, кроме одного. Одни любят порядок, вторые бардак. А так-то просто близнецы братья…

Кстати, для всеобщего развития. Сказка про Красную Шапочку, изданная Шарлем Перро, не столько сказка, сколько весьма поучительная для молодёжи история. Написанная, между прочем, в стихах и заканчивающаяся вполне побасенной моралью:

— Детишкам маленьким не без причин
(А уж особенно девицам,
красавицам и баловницам),
В пути встречая всяческих мужчин,
Нельзя речей коварных слушать, —
Иначе волк их может скушать.
Сказал я: волк! Волков не счесть,
Но между ними есть иные
Плуты, настолько продувные,
Что, сладко источая лесть,
Девичью охраняют честь,
Сопутствуют до дома их прогулкам,
Проводят их бай-бай по темным закоулкам…
Но волк, увы, чем кажется скромней,
Тем он всегда лукавей и страшней!

Как Вам такая сказка? Я сам был в шоке…

Но возвращаемся с литературных диспутов в Обераммергау. Обходим дом с шаловливой Красной Шапочкой и замечаем на участке нечто, чего нет больше ни в одном из деревенских дворов. Сбоку примостилась песочница и игровой комплекс с горками для малышей. Отсюда делаем простой вывод:

— Дом Красной Шапочки не что иное, как детский сад.

Отсюда и роспись под сказку, а не типичный для деревни библейский сюжет.

Миссия выполнена. Да и темнеть стало. Плюс конкретная бутыль со шнапсом, запечатанная сургучом с корзинке у девочки слюноотделение погнала. Я как тот волк защёлкал зубами в поиске кого бы сожрать. Двинулись в обратный путь. Только теперь уже цель ясна. Время вернулось в прежний вид, выраженный не в космическом пространстве, а в минутах и секундах.

Ищем тихий ресторанчик, где можно от души поужинать. Тут, как всегда, включается режим:

— От противного.

То есть кушать хочется. Устал вроде и прижать свою пятую точку к лавке давно охота, но попытка выбрать самый лучший меню, в сочетании с ценами и интерьерами приводит к замешательству. То света в салоне слишком мало, то с кухни недостаточно аппетитно пахнет, то наглый официант смотри как-то искоса… Короче, пока искали куда кости старые кинуть, до отеля пришли. А тут уж сам Бог велел сунуться в ресторан, как в последнюю надежду.

— Велика деревня Обераммергау, а отступать некуда.

Ресторан расположен на первом этаже отеля Alte Boft. Занимает аж целых три комнаты. Тут оно сразу видно, что дом старинный. Неизвестно по какому проекту строился, а под нужды современного отеля подстраивался уже потом. По нужде и возможности.

С другой стороны, в этом и весь кайф.

— Кто его знает, сколько королей сидели до меня за этим столом?

Интерьеры в стать. Под старину. Отделка грубым деревом. По-деревенски просто, но с любовью. Не идеально чисто, так скажите спасибо, что печка по чёрному не топится. Не в столицах чай…

Трапезничать по баварской традиции начинаем с пива. Светлое Hacker Pschorr, тёмное Ettaler. Первый раз такие сорта вижу. А то, которое тёмное, вообще типа крафтового, изготовленного только в этой альпийской местности нежными ручками в близлежащем монастыре Этталь.

— Как было его не попробовать?

По честноку, пиво, как пиво.

— Да, хорошее. Да, приятное. Но не более того.

Так, как в деревню прибывают туристы со всего мира, а официанты типичные баварцы, то меню адаптировано под потребности клиента и возможности персонала. Несколько основных языков. Даже русский вариант есть. Почему-то на последней странице. Выбор еды происходит так: каждое блюдо под своим номером. Называешь официанту не название кулинарного шедевра, а его порядковый номер. Если прочитали и записали правильно, то принесут то, что заказывали.

Мы решили пройтись по баварской кухне. Чтоб знать, с чем её едят. Хотя знаете, ничего нового для себя не открыли. Вся эта еда до того пробовалась в других европейских странах и по сути ничем от классической европейской еды не отличается.

Итак, жена решила на ночь не наедаться и по-лёгонькому хлебнуть суп гуляш. Густой, наваристый, сочный. Замечательный, но я бы не назвал это блюдо исключительно немецким. Разве что здесь он вообще не острый, и даже не кислый, в отличии от венгерского варианта. Больше похож на чешское варево, только подаётся в тарелке, а не в миске из простого хлеба.

Сын, мясная душа, выбрал говяжий ромштекс на гриле. Так и сказал:

— Мясо можно есть вечно!

К ромштексу овощной салат, картошечку фри и распущенная помидорка. А на мясе лежит кусочек сливочного масла с приправами. На растайку. Пока мясо горячее, масло тает и заливает кусок сверху ровным слоем. Придаёт сочность и жирность.

Подобный фокус мы тоже уже встречали. В Берне. Хотя, если быть честными, то Берн это тоже горная немецкоговорящая территория. Поэтому считаем кусочек масла на горячем лапте мяса национальной фишкой. Здесь без обмана.

Мне досталась самая баварская катавасия. Сочная свинина в пивном соусе. Выглядела так: два тонких, но обширных ломтя филе свинины. Приготовленных, видимо, из заранее сваренных заготовок. Потому что сухие, хоть и мягкие на зуб. Мясо лежало в странной жидкой подливке. По идее, приготовленной из тёмного монастырского пива, которым мы прихлёбывали ужин. Подаётся с картофельным кнедликом, шарообразной массой занимающим четверть тарелки, и с отдельной миской горячей красной квашеной капусты. С учётом того, что мы только что приехали из Чехии, разницу между кухней баварской и богемской не видно ни на крону.

Свинина, как я уже сказал, сухая. Хоть и мокрая. Но это полбеды. Отломил крошечку славного кнедлика и воочию понял:

— Ну и гадость эта ваша заливная рыба!

Я не знаю, из чего это сделано, наверное точно из картошки, иначе зачем указывать то в меню? Но замешана масса явно на муке, и в итоге на вкус получается пресный шар манной каши. Так что если теперь кто при мне будет с восхищением утверждать:

— Ах, кнедлики, ай, какие кнедлики! — То я с чистой совестью могу корчить дурные рожи и плеваться в угол. Или под стол…

Пока оценивали по десятибалльной шкале прелести деревенской альпийской еды, в бокалах закончилось пиво. Сын уже слинял спать, а мы с женой решили посидеть ещё чуточку. За бокалом вина.

Выбрали красное. Принесли разливуху в мензурке. Плеснули по стаканам. В меню указано:

— Мерло.

На языке сорт не угадать, зато отчётливо чувствуется привкус деревянных бочек, где это вино хранилось. Или выдерживалось. Надеюсь, конечно, что это не искусственный ароматизатор «дубовая бочка канадский клён» имени консервантов Е123, Е352 и Е899. Очень уж сильный, не совсем невинный не винный запах.

Жена хлебнула глоточек, приценилась, посмотрела задумчиво и вынесла вердикт:

— Мозельское!

Здесь нужно пояснение. Как истинная блондинка, она понимает, что Мозельское вино должно быть непременно белое. А как прирождённая сомелье знает, что немецкое вино по сути своей полное… как бы это помягче выразиться… Короче, гадкая заливная рыба и Мозельское, одного уровня понятия.

Я с ней солидарен. Но выражаюсь более прямо:

— Фуфло.

Хотя всю ёмкость допили, бурно обсуждая впечатления дня. А потом пошли спать. Завтра новый рассвет и новые города…

Теги: Культурно-познавательный туризм