Брюссель. Страшный город, или полный абзац по всем параметрам

Начинаем с безопасности. Страшный город, потому что по нему реально страшно передвигаться.

Страшный город, потому что архитектура, если не брать пяток, десяток строений образца старых веков безобразно непонятная.

Страшный город, потому что привидений там жить должно быть немеряно. Уж сколько душ загубили в былые времена? Сколько ведьм сожгли на кострах? Сколько неповинных голов на главной площади снесли?

— Эх, им бы нашего царя батюшку Ивана Грозного бы на трон. Они б ему пятки лизали, как благодетелю.

Опричники гораздо меньше людей пришили, чем инквизиторы. А царь наш почему-то Грозный? Смешно даже.

Брюссель страшный город своей разномастностью. Цветовым и видовым обликом своего населения.

И, наконец, город страшный своей тупой и абсолютно беспринципной толерантностью. Которая граничит с полной вседозволенностью, но никак не вяжется со свободой.

Теперь обо всём поподробнее…

РАЙОН ЗА СЕВЕРНЫМ ВОКЗАЛОМ. БЕЛЫМ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО.

Поселились мы на площади имени Шарля Рожье. Кто таков, об этом я, быть может, потом напишу. Сейчас не до него, родимого. Кинули кости в отель Des Colonies. Кто хочет подробнее, может читать здесь… https://www.tourister.ru/world/europe/belgium/city/brussels/hotels/11410/response/8115 Середина дня. В номере засиживаться не стали. Пошли по городу гулять.

Немного нас, правда, напрягло, что отель больше похож на укрепрайон, готовый выдержать пятидневную осаду, но так списали это на расположение в старинном особняке. Дескать, так тут раньше строили.

Так вот, к чему это я? К тому, что днём, при свете солнца, если нет дождя, площадь, как площадь. Вполне себе нормальное место. Не то, чтобы сильно многолюдно, но пешеходы ходят. Транспорт носится. Остановка метро, магазинчики, кафе, закусочные. Город живёт, никаких особенностей.

А вот возвертались мы уже затемно. Не то, чтобы поздно. Всего-то часов семь, восемь вечера. Время, как говорят, ещё детское. Но какие перед нами открылись разительные перемены!

Площадь вымерла. Ни души. Только ветер гоняет по мостовой обёртки от чипсов или сникерсов. По спине даже холодок слегка бежит. Каждая живая душа спряталась в свою нору и сидит там, не высовываясь.

— Но мы же русские!

Нам правила бельгийского общежития не писаны. К тому же подогретые уже из центра возвращаемся. По парочке кружечек плотного Квака, с градусом достойным портовых рабочих. Да и группа собралась бесстрашная. Практически в полосатых купальниках. Возраст к пятидесяти, когда уже ничего и никого не боишься. Двое из мужиков хоть и бывшие, но офицеры. Третий самый пьяненький, но прирождённый искатель приключений на свою пятую точку. Бабы при нас. Поэтому хорохоримся, распускаем пышные павлиньи хвосты и рвёмся в бой.

— Господа! А не сходить ли нам на местную улицу Красных фонарей?

Слова:

— Отнюдь, — никто не произнёс. Наоборот, все поддержали повестку дня списком с писком.

Лишние вещи бросили в номера. Собрались в фойе, уже готовые к выходу. Наблюдаем, правда, что персонал отеля смотрит на нас как-то жалеючи. И только бармен на вопрос:

— Как до лакомого места добраться? — Объяснил, но таки добавил напоследок:

— Хотя я не советую.

А пофиг. Выдвигаемся.

От отеля сворачиваем налево. Один квартал и ныряем под железнодорожный мост, по которому электрички к Северному вокзалу причаливают. Картины перед нашим взором всё более апокалипсические. Мало того, что мы здесь в полном одиночестве. Так ещё добавим красок. Ужасные корявые граффити на сером неоштукатуренном бетоне транспортного перехода. Битые стёкла витрин с плакатами «Сдаю» или «Продаю».

Желающих, видимо, нет. Мусор на тротуарах. Обрывки и огрызки на проезжей части. В кинобоевиках так показывают окраины Чикаго или Детройта. Очень похоже. И тут мы, все такие борзые, гордые и бесстрашные…

Сразу за под мостом нужный нам район. Если географически, то это три улицы Брабан, Лине и Верт. Обрамлённые Дюпон и Ривьер. Полных три квартала, по которым мы, собственно, и прошлись.

— Ой, товарищи, чего мы там увидели?

Вернее, чего только не увидели.

Кто в Амстердаме был, наверняка в район Красных фонарей ходил. Так вот смело заявляю:

— В Амстердаме то просто музей.

В Брюсселе же всё по настоящему. Проститутки реальные. Страшные, как атомная война, но с задоринкой. Исключительно брюнетки с тёмным цветом кожи. Кучерявые и не очень.

— Цигель, цигель, ай люлю.

Они хоть и стоят за стеклом по образу и подобию амстердамщины, и трясут своими филейными частями при приближении добычи, но здесь чувствуется истинная дисциплина, сильная рука и жёсткий сутенёрский пригляд. Свободные профсоюзы не то, что не в моде, они здесь не пройдут.

Напротив каждой витрины с девочками стоит группа поддержки. Из двух, трёх радикально чёрных мачо, отчаянно жестикулирующими руками при Вашем, вернее нашем приближении. С явным намерением договориться о сходной цене. В наших планах только обзорная экскурсия, поэтому отвечаем им что-то типа:

— Пройдёмся по всему базару, — и чешем дальше.

Мачо провожают нас плотоядным взором, но никаких действий пока не предпринимают.

Зато в хвост пристроились шумные таджикско-арабские детишки. Бегут за нами с диким воем и орут на всю вселенную:

— Туристо. Туристо. Облико морале…

Надо сказать, мы тоже ведём себя не особо тихо и пришибленно. Что, может быть, нас и спасает. Цыкнули на самого дерзкого пацанёнка. Отвесили ему щелбан и приказали заткнуться. Помогло. Дети разбежались.

Зато из-под какой-то подворотни вылезли новые абсолютно разбойничьи морды. Причём банда, сплошной третий коммунистический интернационал. Негритянско-арабско-китайской направленности.

Мы, конечно, по-французски не то, чтобы бельмес, но проходя мимо улавливаем примерно такой диалог. Лохмато-бородатый уроженец солнечного Йемена обращается в лысому двухметровому верзиле из далёкого Синегала:

— Слышь, братуха! Ну, что, белых на ножички ставить будем?

Тот чешет репу и произносит:

— Да погодь ты. Это же русские.

— И чё?

На челе недоумение. Но пояснение не заставляет себя долго ждать:

— Русские не белые…

Такая вот философия. Комментарии, как говорится, излишни.

После этого нам всем сразу почему-то показалось, что пора возвращаться. Построились клином в боевой порядок. Женщины внутри под надёжным прикрытием и быстрым шагом в сторону откуда пришли. Делая вид что очень торопимся на поезд.

По дороге за десять минут наблюдали три драки. Слава Богу без поножовщины, зато с бросанием в обидчика камнями и прочими подручными предметами. Истинно негритянский колорит. Разумеется разнимать их никто и не собирался. Полиция сюда не суётся. Опасно же, да? Того и гляди пистолет отнимут…

Короче, Брюссель — страшный город.

P. S. Внимание! Трюк был выполнен профессиональными каскадёрами. Простому туристу без спецподготовки повторять не рекомендуется.

УЛИЦА НЁВ. БОМЖАТНЯ НА ВСЕ ВРЕМЕНА.

Как я уже писал, жили мы не то, чтобы на окраине. Но до Гранд Плясс двадцать минут напряжённого шага. Одно радует, что никуда всё это время сворачивать не нужно. Исключительно по прямой. И прямая эта есть не что иное, как наша волшебная улица Rue Neuve. Букв французских много, но читается проще:

— Рю Нёв.

Типа, Новая улица. Хотя уверяю, новой она была лет сто пятьдесят назад и никак не меньше.

Итак, втягиваемся в водоворот…

Причём это не для красного словца. Шагнув в пределы проспекта, зажатого с двух сторон массивными зданиями исключительно торговой направленности, попадаешь в самый настоящий людской поток. Как в Московском метро в часы пик. Как на выходе со стадиона после матча «Реала» с «Барселоной». Как будто ломишься в театральный буфет в антракте, в надежде урвать кусочек счастья. Ну, Вы меня поняли. На улице Нёв действует закон улицы:

— Куда толпа понесла, туда тебе и дорога.

Опять же хочется отметить очень разнородный и разномастный состав людского потока. Белое население и наши туристические рожи иже с ними составляют не более двадцати процентов окружающей действительности. Всё остальное ровными долями можно смело делить между закутанными с ног до головы личностями в паранджах, чадрах и прочих восточных нарядах, остальное отводим выходцам из солнечной Африки. Очень необычное сочетание. Особенно если точно уверен, что прибыл не в какой-нибудь Сомали или Республику имени Слоновой Кости, а в столицу Евросоюза. Жена так и сказала. Прямо и без прелюдий:

— Я, конечно, за дружбу народов, но странный какой-то Евросоюз. Не находишь?

Причём слово «странный» в её исполнении прозвучало больше похоже на «страшный». Может оговорилась?

Хватит рассуждать о причинах и следствиях. Давайте лучше пройдёмся по нашей улице. Вот если б меня попросили охарактеризовать её одним словом, то я бы сказал так:

— Продажная.

Нет, к проституткам из предыдущей главы рассказа это не имеет никакого отношения. Продажная, потому что торговая. Потому что на ней всё продаётся и покупается.

— Послышалось, или я сказал слово «Всё»?

Соврал! Однозначно соврал.

Здесь нет никаких брендов с ценником выше среднего. Вернее ценник есть, брендов достойных нет. Потому что, как Вы уже поняли, богатые здесь не ходят. В силу ряда обстоятельств. Им здесь нечего делать, да и с водоворотом и круговоротом сталкиваться не хотят.

Хотя знаете, один интересный магазинчик я таки выцепил. Не знаю, как для других путешественников, но я такой увидел впервые. Называется:

— Oil & vinegar.

Да, да. Специализированный магазин, где продаются только растительные масла и уксус. Так понимаю, что это уже приближение к французской кухне. Где приправам, и уксусу в том числе придаётся большое, грандиозное я бы сказал значение.

Заходим. Не покупать. Поглазеть. По полкам банки, баночки, склянки, скляночки. С травками и приправками. Но это сопутствующий товар. Главное стоит на столе, налитое в мисочки. Его можно попробовать. Берёшь кусочек печеньки или галетки, макаешь в масло и пробуешь. Масло различных сортов. Чистое и ароматизированное. Вкусное и на любителя. Мне, как гурману, было интересно.

— Эх, ещё бы понимать, что там написано. Вообще бы восторгам предела не было.

Переходим к витрине с колбами, где жидкости пожиже. Если кто помнит стародавние советские времена, когда в каждом гастрономе был отдел с соками на разлив. Такие большие конусы стеклянные висели, с краником внизу. Так вот в нечто подобном теперь продаётся уксус. Я лично вычислил винный и яблочный. Из чего сделаны остальные двадцать с лишним сортов остаётся загадкой.

И знаете, народ подходит, просит продавца показать. Потом попробовать. Выбирает нужную кондицию. Разливают по бутылочкам и на кассу. Вот что значит поговорка:

— И уксус будет сладким…

Но это было единственное место, которое меня на Новой улице зацепило.

В основном там расположены совсем неинтересные магазины. Вроде голландской сети универмагов Hema. Что это такое? Попробую объяснить. Вот если собрать в одном месте товары совершенно различной направленности, смешать майки и конфеты, трусы и шампуни, всё это обильно сдобрить прищепками, молоком и мылом, потом выложить как попало на полки без всякого различия по товарным группам, это и будет система искомого супермаркета.

Выпечка на одном положении с бытовой химией, а одежда вперемешку с питьевой водой. Найти нужную позицию сразу и быстро не представляется возможным. Вот народ и ходит, шарашась от полки к полке, от корзинки к корзинке.

Ах, да, совсем забыл сказать, что весь товар здесь самого низшего ценового диапазона. Больше похоже на магазин распродаж, или из серии:

— Всё по доллару.

Вернее не так. Здесь самое низшее качество. Страшное, я бы отметил, качество. А вот цены в Европе вообще, и в Брюсселе в частности низкими не назовёшь. Поэтому прежде чем покупать что-нибудь в Hema, долго подумайте. Нужно ли Вам это.

Слышу радикальный и вполне соответственный вопрос:

— Сами то вы зачем туда припёрлись, раз всё так плохо?

Во-первых, чтобы тупо посмотреть. Во-вторых, в гостинице не было не только фена, но и шампуня. Жена заметила это сразу и вбрело ей в голову, что мылом нельзя мыться никак, и только традиционный L’Oreal Elseve спасёт её от неминуемого колтуна в волосах. Так вот. Шампуня, который продаётся повсеместно, в Hema мы не нашли.

Далее решили прошвырнуться по шмоткам. Опять же у нас был не шоппинг, а зыринг. Исключительно информации ради, чем Бельгия живёт и что носит. Поэтому свернули с прохоженной тропы в универмаг «Galeria Inno».

Несколько этажей одежды. Мужская, женская, детская. На дворе лето. Половина коллекции не просто с длинным рукавом, но и изрядно утеплённая. Куртки, шарфы и шапки. Хорошо, что не ушанки.

— У них что, тепла вообще не бывает? — Жена не то, чтобы в возмущении, но в некотором недоумении.

— Вот такое в этом Брюсселе страшное лето. Под стать городу.

Прошлись по нескольким рядам. Пощупали несколько изделий. Перевернули и прочитали несколько этикеток. В основном интересовали цены.

— Однако! — Делаю страшную физиономию, как у Кисы Воробьянинова.

Жена вторит:

— Как они всё это носят?

— Хочешь сказать, кто это покупает?

Реально, полная хламида и прочее хлабудьё по ценам, завышенным раза в три. Старый добрый Черкизон помните? Оказывается, не такой-то он и страшный был в сравнении с Брюссельским универмагом. Практически тот же ассортимент, только лейблы «made in Europe». И то не на всех. На оставшихся знакомое нам с детства:

— Сделано в Китае.

Ценник за любую тряпочку стремится к сотне евро. Поэтому у человека адекватного и привыкшего одеваться более менее стильно, но недорого, появляется только одно желание:

— Из магазина бежать.

Вышли, поняли, что шоппинг на сегодня у нас уже закончен, после чего устремились в сторону Гран Пляс. Прорубая себе путь в толпе мощными торсами. На часах, между прочем, чуть больше после обеда.

Я не зря в последнем предложении прошлого абзаца указал время. Это для ориентировки в пространстве. Поскольку обратно в гостиницу мы возвращались тем же путём, по той же улице Neuve, только уже поздно вечером. Ну как поздно? Выражаю ситуацию опять же единственным словом:

— Смеркалось.

Здесь нужно учитывать, что всё благочестивое работающее брюссельское человечество трудится исключительно до семи часов и ни минутой позже. После чего резво залезают по своим норам, сидят как мышки и больше до рассвета оттуда не высовываются. На город опускается мгла и он переходит под власть тёмных сил.

Вот этот переходный период нам и открылся в полной красе. Итак, улица Нёв. Смеркалось…

До нельзя оживлённая днём, тем разительнее перемены. Проспект свободен. Настолько, что на мозг давит цитата от Владимира Владимировича:

— Дул, как всегда, октябрь ветрами.

Улицу начисто вызмеив…

И вторит ему некто Борька Пастернак:

— Только крыши, снег, и, кроме

Крыш и снега, никого.

На дворе, правда, август правит бал. Снега нет, но ветер до чёртиков холодный. Из тех, что дует при капитализме. И вызмеивает он не вьюшку, а обрывки бумажных обёрток, активно копошась в мусорных урнах.

Витрины магазинов закрыты. Свет погашен. Рекламы не горят. На дверях решётки. Перед которыми на ночлежку укладываются спать самые что ни на есть настоящие бомжи. Их много. Они тащат откуда-то картонные коробки. Рвут их, сооружая себе постель. Ну в самом деле, не на голых же ступеньках спать? А картон, он во-первых мягкий, во-вторых тёплый. Таки уютная, почти домашняя обстановка получается.

Жена озирается по сторонам и прибавляет шаг.

— Капец! Идём отсюда быстрее.

Страшно. Ночной Брюссель, страшный город. Я об этом уже которую букву твержу.

P. S. Продолжение следует, поскольку мы таки выжили…

Теги: Культурно-познавательный туризм