В краю Небесных гор. Неизменный плов, красные скалы и огненная река

На каждом клочке почвы, чудом державшейся на выступающих камнях на крутых склонах, росли травы, кустарники, высоченные ели. Про то, каким образом этим громадным деревьям удается выживать в таких условиях, я расскажу чуть позже.

Постепенно отвесные стены узкого ущелья, в котором еще царил рассветный полумрак, расступились, и мы оказались в долине, залитой только что взошедшим солнцем. Мне показалось, что мы попали в Эдем: на изумрудного цвета просторных лугах мирно паслись стада баранов, табуны лошадей. Их покой надежно охраняли плотные ряды ели тянь-шанской, над остроконечными макушками которых возвышались заснеженные вершины Кунгей-Алатау.

Сочная трава, казалось, была аккуратно подстрижена. Однако, «газонокосильщиками» были как раз вот эти пасущиеся барашки, лошадки, а также попозже пришедшие сюда многочисленные коровы, системно ее выедающие.

Поскольку запланированное на сегодня место стоянки было еще впереди, машины неторопливо двигались по грунтовой дороге, позволяя нам наслаждаться открывающимися видами. Вдруг впереди идущая машина резко затормозила, и водитель Юра выскочил из нее с криком «Грибы!» — несмотря на несметное количество копыт, топчущих здешнюю почву, на этих альпийских лугам умудряются расти вот такие грибы, называемые синеножками. Сразу же скажу, что грибов мы набрали на сытный ужин для всей нашей компании.

Наконец, мы добрались до полянки, окруженной вековыми елями, недавно отцветшими: их ветви сплошь были усыпаны розовыми молодыми шишечками. Ели цвели радостно и энергично. Но здесь цвели не только ели: в тени кустарников я обнаружила кукушкины слезки, а вдоль реки были густые заросли караганы, образовавшие непреодолимую живую изгородь: длинные шипы растения позволяли лишь на расстоянии любоваться нежнейшими розоватыми цветами, среди которых деловито сновали шмели и пчелы.

Пока будет готовиться обед, Володя предложил нам прогуляться по долине, взобраться на гору, фактически ее замыкающую: там наверху должно быть плато с несколькими озерами. «Ни в жизнь не залезу!» — сразу подумалось мне, когда я увидела, куда показывал Володя: далеко, высоко, круто. К тому же очень хотелось спать — ведь сегодня мы выехали в полпятого утра.

Рядом с нашей стоянкой протекала Чон Ак-Суу, убаюкивающая своим нежным рокотом. Мягкая травушка-муравушка на ее берегу готова была, словно в перину, принять в свои объятия мой сонный организм. Как велико было искушение никуда не идти, а сладко поспать в тени огромной тян-шанской ели!

Однако победила «жаба», в качестве которой выступило любопытство: уехать так далеко от дома, чтобы просто спать под деревом и что-то не увидеть из-за примитивной лени — это не позволительно!

Победив мимолетную слабость, мы отправились в путь. Интересно было наблюдать, как вокруг меняется ландшафт: выйдя из густого елового леса, перейдя через несколько ручейков, питающих Чон Ак-Суу, мы оказались в царстве хаотично разбросанных огромных валунов. Небольшие елочки приуютились под их защитой: ведь камни прикроют от ветра, зимой задержат снег, под толщей которого будет легче перенести холод. Только вот вопрос: откуда здесь эти камни? Это последствия древнего оледенения, когда ледники, сползая со склонов, притащили за собой обломки скал.

Сегодня здесь было так тепло, солнечно и спокойно, что даже лошади отдыхали лежа. Они, правда, немного напряглись, наблюдая за нами, но некоторым из них было так лень вставать, что они отворачивали головы в сторону, делая вид, что не замечают нас.

Пройдя через древнюю морену, мы, наконец, добрались до горы, на верх которой предстояло забраться. Склон горы зарос елями, стелющейся арчой (так здесь называют древовидный можжевельник), разнотравьем. В тени кустарников еще не отцвели примула и нежные незабудки, мне «строили глазки» анютины глазки.

Я не забралась на самый верх, не увидела ни плато, ни озера на нем — остановилась на полпути. Мне было хорошо на этом солнечном склоне: сидя на теплом камушке, я с удовольствием наблюдала, как по небу плывут пушистые облака, а то вдруг со склона горы начинает сползать туманная пелена, скрывая тот лесок, где нас уже поджидал вкуснейший плов…

…

Джети-Огуз — ущелье «Семи быков»

Гул от топота многочисленных копыт, усиливающийся в звонком утреннем воздухе, приближался. Вскоре на вершине холма, еще не подсвеченного ожидаемым с минуты на минуту восходящим солнцем, появился табун лошадей. Словно вихрь, они пронеслись мимо. Через несколько минут, значительно отстав от табуна, появилась стреноженная кобыла. Чуть впереди нее нервно и грациозно бежал жеребенок, чуть повернув голову в сторону, будто подбадривая мать. Его беспокойство было понятно: он торопился догнать табун, но не решался ее покинуть…

Мы находились в ущелье Джеты-Огуз, название которого переводится как «Семь быков». Киргизы рассказывают такую легенду о происхождении этих гор:

«В давние времена жили по соседству два хана. У одного из них была красавица-жена. Второй хан выкрал ее. Когда муж красавицы потребовал вернуть любимую, его враг задумал ужасное злодеяние. Он устроил пир, который длился семь дней. Каждый день он убивал по одному огромному быку, а в последний день собственноручно зарезал пленницу. Кровь из ран женщины брызнула и там, где упали красные капли, возникли семь красных скал — Джети Огуз.»

С тех давних пор, когда родилась эта легенда, в процессе выветривания и естественного разрушения количество скал увеличилось. Пересчитывая их несколько с разных ракурсов, я все время получала разный результат — и 8, и 9, и даже 10!

Здесь, в ущелье Джеты-Огуз, проходит зона глубоких тектонических нарушений, и наблюдаются выходы горячих минеральных источников, на базе которых функционирует санаторий. Основные лечебные факторы курорта — горный климат и термальные (температура 33–43°) источники с высокой радиоактивностью.

В ожидании восхода солнца мы разбрелись в разные стороны. Утренняя роса мгновенно промочила мои кроссовки. С мокрыми ногами на холодном ветру я сразу же озябла. Спотыкаясь о камни, скрытые в густой траве по колено, цепляясь за колючие ветки шиповника, царапаясь об иглы барбариса, я спустилась чуть ниже по склону горы, пытаясь найти укрытие от пронизывающего ветра. Здесь было тихо и спокойно, буйно цвели кустарники, из которых я узнала иргу и барбарис. На ветках вперемежку с цветами висели высохшие плодики прошлогоднего урожая и завязи нынешнего года.

И тут из-за склона горы выглянуло солнце. И тут же засияли ледники на скальных выступах высоких гор, и красные склоны «Семи быков» разгорелись, словно фонари.

Красные скалы Джето-Огузского ущелья породили еще одну легенду — при въезде в ущелье стоит скала, своими очертаниями похожая на разбитое сердце. Легенда гласит, что это сердце красивой девушки, которая умерла от горя, когда два ее поклонника убили друг друга в поединке за ее любовь.

Скалы красного цвета, приобретающие на солнце огненный цвет, мы встречали и в других ущельях Тянь-Шаня — в Покровском и Джууку.

Ущелье Джууку

Бледная полноликая луна уже начала закатываться за горизонт. На ее фоне узкие заостренные макушки гигантских тянь-шанских елей выглядели особенно отчетливо. Мы находились на дороге в ущелье Джууку, а сейчас остановились на берегу одноименной реки, чтобы встретить здесь рассвет. Неширокая и неглубокая, но энергично взбивающая пену на перекатах река протекала у самого подножия гор красного цвета — таких же, как в ущелье Джеты-Огуз. Солнце еще не взошло, поэтому здесь царил сумрак.

В ожидании рассвета мы томились на зеленой лужайке, ежась от промозглой утренней свежести. Но после чашки горячего кофе, заботливо принесенного в термосе Володей, жизнь явно стала налаживаться. А тут и солнце взошло, выглянуло из-за горы, сверху вниз метр за метром заливая своим светом скальную стенку, которая уже через несколько минут сияла, словно оранжевый фонарь. И тут же изумрудом вспыхнула трава на лужайке и листва на тополях, ее обрамляющих. Подойдя к реке, чтобы ополоснуть свою чашку после выпитого кофе, я нагнулась к воде и охнула: она была огненного цвета, насыщенность которого усиливалась на контрасте с белым цветом пены.

Здесь мы провели, наверное, не менее часа, с восторгом снимая реку, камни, красную гору отовсюду, откуда это было возможно: с берега, с мостика, из воды, стоя, лежа, на все подручные фотоинструменты.

Фото Саши Вороновой

Фото Саши Вороновой

Фото Саши Вороновой

Но по мере того, как солнце поднималось все выше и выше, отражения красной горы в реке (это она придала воде такой цвет!) постепенно тускнели, и вскоре мы стояли на берегу обычной шумной горной речушки. Продолжив свой путь дальше по ущелью, мы остановились в залитой солнцем долине, окруженной горами со снежными шапками на вершинах. Несмотря на то, что солнце было уже достаточно высоко, река, проложившая себе русло в узком каньоне, оставалась в тени. Мы разбрелись в разные стороны, наслаждаясь светом и теплом.

Систематический недосып сказывался на всех членах нашей команды. Первым сдался Володя, прикимарив, не выходя из машины, подложив под щеку чей-то рюкзачок.

А мне было просто замечательно на ярком ласковом солнышке, хотелось идти и идти без остановки — все равно, в какую сторону. Я направилась вперед по дороге, зная, что машины меня догонят, когда все соберутся. Повсюду были заросли барбариса, цветшего так мощно, что не было видно ни веток, ни листьев. Но далеко уйти мне пришлось: я заметила сусликов, шустро попрятавшихся в свои норы при моем приближении. Удобно устроившись на какой-то кочке, я притаилась, не шевелясь и почти не дыша. Через несколько минут из нор один за другим стали осторожно появляться суслики, которые, не видя никакой опасности, стали заниматься своими обычными делами: меня, неподвижно сидящую рядом с ними, они не замечали, реагируя лишь на мое движение.

Пока я развлекалась, наблюдая за этими шустрыми зверьками, подъехали наши джипы, и мы отправились дальше. Вполне приличная грунтовая дорога при въезде в ущелье с каждым километром становилась все хуже и хуже, иногда становясь похожей на направление. Живущие повсюду суслики, издали завидев движущиеся машины, тут же прятались в свои норы, а перепуганные зайцы перебегали дорогу прямо перед носом авто.

Наконец, мы прибыли к месту нашей сегодняшней дислокации — солнечной лужайке на берегу ручья. Наши сопровождающие занялись приготовлением обеда — на сегодня запланирована шурпа! Накопившийся недосып к этому времени поборол и меня: я завалилась спать на мягкой траве на берегу ручья, чье равномерное журчанье было замечательной колыбельной. Уплывающее сознание пыталось уловить музыкальный ритм его мелодии, но, увы, не успело, отключилось по полуфразе…

Фото Галины Златниковой

…

Настойчивый голод звонил во все колокола, гремел пронзительным будильником, пытаясь возвратить меня в реальность. Не в силах ему противостоять, я внезапно проснулась, будто очнулась. Из моего спальника открылся совершенно чудесный вид: ярко синее небо, далеко вдали сияющие белизной вершины гор, и прямо перед глазами — желтые шапки одуванов и зрелые колоски овсяницы, в чащобе стеблей которой копошатся всякие букашки. Так бы лежать и наблюдать за колышащимися в такт ветру стебельками травы и многочисленными обитателями макро (микро?) мира …

Делаю над собой усилие, чтобы вылезти из спальника, подставляю лицо свежему ветру. Чтобы стряхнуть с себя остатки сонного оцепенения, голышом макаюсь в, мягко говоря, прохладные воды реки, изо всех сил стараясь противостоять ее стремительному течению. И, отдохнувшая и взбодренная, я полностью готова к приему пищи.

Приготовление шурпы уже подходило к завершению:

и вскоре с громадным удовольствием была съедена полная миска восхитительного супа, потом еще одна, и я с трудом удержалась от третьей. Налетающий порывами ветер пытался отнести запахи супа в сторону, но я старалась встать к нему лицом, чтобы не упустить ни одной молекулы душистого аромата.

Из присутствующих в лагере и не спящих сейчас членов нашей команды была Галя, тоже отдохнувшая к этому времени. И мы с ней отправились на прогулку вдоль ущелья. Наш лагерь расположился в уютной долине у «стрелки» — месте слияния двух речушек, формирующих Джууку. Высокие горы с заснеженными вершинами окружили долину, трава изумрудного цвета была коротко «подстрижена». «Газонокосильщики» все те же: повсюду видны следы присутствия громадного количества коров, лошадей. Да и не только следы: вскоре невдалеке невозмутимо и почти торжественно продефилировал небольшой табун лошадей.

Сначала мы немного поднялись вверх по течению реки, пробираясь по берегу между громадными валунами, по которым невысокими каскадами стекала вода, потом по почти развалившемуся мостику перешли на другую сторону. Пройдя еще немного по долине, мы оказались на берегу другой речушки, петляющей между камней, оставшимися после последнего оледенения и затянутых ярко-оранжевыми лишайниками. Ее берега были, порой, заболочены, упругие кочки покрыты мелкими цветами, в основном, примулами. Заросли караганы здесь были не такими высокими, как в Григорьевском ущелье, но не менее непроходимыми. Мы с Галей шли не торопясь, болтая обо всем на свете, наслаждаясь каждым мигом жизни.

Но, как говорится в давнем фильме про Золушку (том самом, где Золушку играла Янина Жеймо): «Ваше время истекло, заканчивайте разговор». Как бы ни было здесь хорошо — пришло время возвращаться в лагерь, который к нашему приходу, фактически, был уже собран.

На обратной дороге из ущелья, в котором мы провели чудесный день, наполненный светом, солнцем, благодатью, красотой, заснеженные горы еще долго провожали нас, отражаясь в боковых зеркалах машины.

Другие рассказы про путешествие по Киргизии:

В краю Небесных гор_Вместо предисловия… Киргизия

В краю Небесных гор. Возвращение блудного чемодана, джунгли в детском саду, закат на высоте

В краю Небесных гор. Замороженная тишина и золото ущелья Барскоон

В краю Небесных гор. Жайлоо и Королева Тянь-Шаня

В краю Небесных гор. Сон-Куль — «Последнее озеро»…

Теги: Культурно-познавательный туризм