Каждое утро в нашем автобусе Ольга начинала с небольшого ликбеза итальянского языка.
— Бонджорно, синьоре э синьори!
— Бонджорно, Ольга! — радостно вопили мы в ответ.
— Коме статэ?
— Беееене!!! — еще радостней бекали мы, так как просвещенные Ольгой знали, что даже на дежурный вопрос «как дела?» итальянцы всегда ответят «бене», что означает «хорошо», а то… маааало ли что может быть.
— Сегодня при выходе в Неаполе не забудьте захватить с собой наши аппаратики.
— А наушники брать? — женский голос из зала.
Изумленное молчание Ольги, хихиканье в салоне.
— Объясняю: с собой взять аппаратики. Это такие красные штучки, которые вы вешали в Риме на грудь. А еще взять наушники. Наушники — черные штучки, которые вы вчера вставляли в уши.
Мужской голос из зала: — Куда-куда мы их вчера вставляли?
Веселый у нас автобус.
Ездим и ходим ножками по Неаполю.
Местный гид сладкоголоса, как та сирена, с которой связано возникновение Неаполя. Когда Одиссей проплывал мимо берегов современной Кампании, он уже знал, что на острове Ли Галли живут сирены, которые заманивают сладким пением моряков, а потом их губят. И что за развлечение такое у девушек было? Но Одиссей был стреляный воробей. Он велел своим матросам уши залепить воском, а сам из любопытства решил послушать женщин-птиц, но на всякий случай дал команду привязать себя к мачте.
Тут, как тут, конечно, налетели сирены и давай распевать свои песни. А матросы, как ни в чем не бывало, гребут себе и гребут веслами, только Одиссей немного поерзал на мачте, но тоже успокоился.
Сирены разозлились и от злости утопились. Помните, как в «Иван Васильевиче» — «были демоны, но самоликвидировались».
А вот в самой красивой из них по имени Партенопея возобладало что-то человеческое, а именно, любовь к Одиссею. Она присела на мачту и начала перед Одиссеем заливаться соловьем, тьфу ты, сиреной. Но мифический герой, увидев ее снизу, одарил таким брезгливым взглядом (и понять мужика можно — это даже не русалка, а какая-то химера с куричьими лапами), что Партенопея, раненая в сердце, бросилась в пучину вод вслед за своими товарками.
Ее тело прибило к берегу. Местные древние греки похоронили сирену и построили здесь город Партенопея. Потом переименовали его в Палеополь-Партенопея (старый город), построив рядом новый город Неаполь-Партенопея, который вобрал в себя старый.
Ну, до чего же миф хорош! Заслушалась. Было ощущение, что я на уроке истории Древнего Мира в 5 классе, откуда идут все мои мечты увидеть в Средиземноморье следы древних государств.
После прогулок по центральной части города был объявлен обеденный перерыв. Тем, кто собирался нырнуть в чрево Неаполя, захотелось подкрепиться. И сделать это мы решили, как и советует туроператор, в знаковом месте. Помните: утолить-то голод можно чуть не в Макдональдсе где-нибудь за углом, но выпить чашечку кофе или бокал вина надо обязательно в достопримечательности. Таким местом мы выбрали «Гамбринус». За 150 лет кого только не поили здесь кофе: и членов королевских семей, и литераторов-художников прошлых веков и современную богему.
Вместе с нами зашли взбодриться и карабинеры, дежурившие неподалеку. Как я их понимаю — если всё спокойно, то и заснуть на посту можно. Вчера под вечер в Риме после бессонной ночи и дня на солнцепеке без шляпы мне казалось, что я или в обморок упаду или засну на ходу. Но два глотка эспрессо за 10 минут вернули к жизни, и я уже опять бодро нарезала круги по Вечному Городу.
Выпить кофе за столиком стоит на порядок дороже, поэтому мы ограничились демократической стойкой бара.
Сначала показалось, что хозяева не радушны. Обслуживают, как бы нехотя. Но вспомнили рассказы Ольги о том, что итальянцы никогда не торопятся, и простили им эту неповоротливость.
Два глотка кофе, знаменитая неаполитанская ромовая баба, и мы готовы слушать истории о чреве Неаполя.
