Бывает ли в Барселоне плохая погода??? Ну, скажем, когда сыро, пасмурно и идет дождь… Да может, конечно же — сказала я себе, ведь именно этим Барселона нас и встретила, когда мы прилетели к ней в день третьего марта. Поливало, как из ведра, мы вымокли насквозь, пока добежали один квартал от остановки шатл-баса до нашего отеля.
Да нет, нет, не может!!! — говорила я себе потом, этот дождь — это явно был какой-то сбой в программе, не иначе! Ну как, скажите мне, можно в такое поверить, глядя на это сверкающее солнце, колосящиеся на ветру пальмы, цветущие клумбы — и это в начале марта, да шоб я так жил! И даже облачка на небе — это явно для того, чтоб чахлый турист из северных стран не перегрелся с непривычки, не добил самым натуральным солнечным ударом свое головокружение от искрящихся кувшинов с рубиновой Сангрией; завлекающих бесконечным рондо сковородок с паэльей; мозаичными изгибами Гауди, и все это под аккомпанемент пулеметной испанской речи, с шипящим «габсбургским» «с-с-с-с». Гррас-с-сььясссс, друзья!
Слушать, есть, пить, глазеть, гулять, дышать… в Барселоне ну просто невозможно не задействовать все свои органы чувств разом, да так, что они постоянно буду просить добавки. И только несчастные конечности будут просить тишины, покоя и лейкопластырь из той аптеки, что на углу.
Я так напилась холодной Сангрии, что на третий день осипла и охрипла начисто, но это совершенно не отразилось на моем мироощущении. Я была как-то просто неприлично счастлива, а в таких случаях, согласитесь, никакое горло не помеха. Я объедалась аппетитными пинчос и сказочной паэльей так, что сама себе казалась жирной толстой креветкой (вообще-то это я себе зверски польстила, 36 размер мне не изменяет всю мою сознательную жизнь…); я купила себе черную юбку с красной блузкой — ну почти как у Кармен, да разве ж тут можно было удержаться! Я заново влюбилась в Барселону — ведь где-то в глубине меня уже сидело это чувство после краткого знакомства пятилетней давности, хоть и слегка подвыветрившееся со временем.
Барселона — город наизнанку. Она не прячет свои сокровища ни в какие музеи и галереи, да и зачем ей это, если она сама — сокровище. У нее все на улицах, все напоказ, она словно бы говорит — не приезжай ко мне смотреть, у меня нет ни Лувра, ни Прадо, ни ничего даже близко похожего на твой любимый Эрмитаж. Приезжай ко мне жить — слушать, есть, пить, глазеть, гулять, дышать — и ты получишь неизмеримо больше! У меня же есть такое прекрасное море, которое ты можешь вдыхать полной грудью, до судорог и головокружения… У меня есть серебристые платаны, которыми я обсаживаю все свои диагонали и параллели — чтоб тебе приятно было тут гулять в яркий солнечный денек; а в ветреный — чтоб они услаждали твой слух шелестом своих серебряных листьев… У меня есть буйный разноцветный Гауди и утонченно-модерновый Доменек-и-Монтанер, сумрачно-богемный Барри Готик и по-олимпийски оптимистичный Монжуик. Тебе не будет скучно, тебе будет так хорошо, что ты захочешь провалиться в меня, как в кроличью нору, и остаться навсегда. Приезжай!
Я до сих пор себя чувствую так, словно мне под кожу вкатили приличную дозу чистого эндорфина — а ведь с момента возвращения из Барселоны прошло уже четыре месяца… но стоит только открыть на компьютере папку «Барселона». Я не знаю, что там происходит, в этом городе — что они там курят, или подмешивают, или распыляют в воздухе — да и плевать, я не хочу ничего этого знать!!! Я знаю только одно — если в вашей жизни давно не было праздника, если бесконечно-серое небо круглогодичного северного межсезонья уже довело до ручки, а цвет лица приближается к цвету этого самого неба — то вам сюда, ребят, и поскорее!
И как же хорошо, что в Барселоне нет ни Лувра, ни Прадо, ни Эрмитажа. Все-таки это обязывает… Ну нельзя же уехать, не обсмотрев все шедевры, это просто неприлично как-то для приличного путешественника! А тем более для путешественника вроде меня, который просто до неприличия обожает все эти картинки, статуэтки и финтифлюшки, залипает на полчаса у каждого фонтана и способен закопаться по самую макушку в исторические интриги и прочие хитросплетенные вещи. Но иногда даже и от этого нужен отпуск. Голова тоже должна отдыхать, и для этого Барселона — ну просто идеальное место! А самой хитросплетенной вещью пусть будет вот эта непонятная металлическая штуковина.
И даже если суровый реализм — это ваше жизненное кредо, иногда очень полезно для психики нацепить на себя розовые очки. Ну или просто иногда посматривать на мир сквозь розовые стекла… такие как эти, например. Поэтому наше барселонское утро начиналось вот с этой изумительной двери.
Нет, к сожалению, мы не жили за ней — мы только всего лишь каждый день ходили мимо этого дома на Гран Виа, неподалеку от нашего отеля. И каждый день, дважды в день, утром и вечером, я развлекалась тем, что представляла, каково было бы жить за этой дверью… И спускаясь каждое утро по лестнице, пытаться угадать сквозь разноцветные витражи, какое у моей Барселоны сегодня настроение? Ну, а какое оно может быть, если всегда смотреть на мир сквозь розовые стекла?)
Барселона вообще давала мне множество поводов для фантазий. Такого разнообразия фасадов, балконов, дверей, окон, эркеров — еще надо поискать! Мне страшно нравилось разглядывать эти окна и эти балконы, фантазируя, как там живут простые люди, как они по утрам устраиваются на плетеном стульчике на своем балконе с чашкой утреннего кофе, расслабленно наблюдая, как жизнь вокруг начинает набирать обороты…
Эркеры, балконы, ажурные решетки и каменные рюши менялись от перекрестка к перекрестку, от площади к площади, но каждый из них мне неизменно нравилось примерять " на себя». Вообще тут, в районе Эшампле, вот так бродить, разинув рот, можно очень долго — мерный ритм чередования тутошних площадей-перекрестков, которые совершенно одинаковые, да еще и расположены на одинаковом друг от друга расстоянии, убаюкивает и вводит в какой-то расслабленный полугипнотический транс.
С высоты птичьего полета Эшампле напоминает лист из тетрадки в клеточку — только если бы у каждой клеточки кто-то взял и срезал все углы, превратив ее в восьмиугольник. Стройные ряды восьмиугольников, обсаженных платанами, простираются на север и запад от площади Каталонии — таков «Новый город», строительство которого началось в середине XIX века по проекту Ильдефонса Серды. И как-то мне даже никак не взять в толк, каким образом в Барселоне умудрился появиться этот странный урбанизм — в Барселоне, которой куда больше к лицу яркий, безбашенный сюрреализм Дали и Гауди???
Но Дали — это далеко, это в Фигерасе, а Гауди — весь тут, смотреть — не пересмотреть. Прийти на гламурную Пасеч де Грасия, сверкающую дорогими витринами и не менее дорогими фасадами. И если витрины эти просто дороги, в материальном исчислении, то фасады эти — бесценны, в исчислении общечеловеческом. И все-таки спасибо тем людям, у которых есть деньги — если бы не их зависть и амбиции, не видать нам как своих ушей ни того же Антонио Гауди, ни Луиса Доменек-и-Монтанера… Если бы не эти дельцы, сделавшие себе состояния на волне промышленной революции в конце XIX века, не любоваться бы нам с вами сейчас причудливым изгибами Каса Батльо или сюрреалистическим инопланетным воинством на крыше Ла Педреры.
А Дворец каталонской музыки? Вы когда-нибудь где-нибудь видели что-нибудь подобное??? Пожалуй, слишком много «нибудь» — но я так долго мечтала попасть в этот храм музыки, что впечатления меня переполняют до сих пор. Фридрих Шеллинг сказал, что архитектура — это застывшая музыка.
Идеалист-Шеллинг не мог придумать лучше, и вы сами все поймете, как только войдете в этот зал. Большой и Мариинский, Опера Гарнье, Фениче и Ла Скала, они все хороши, спору нет, своей классической театральной красотой. Где много золота и мрамор, рубиновый бархат и Шагал — если повезет! Но мрамор и Шагал не приживутся на каталонской почве — тут могут вырасти только невесомые цветные витражи и павлиньи хвосты мозаичных вееров.
А самый главный барселонский «сюр», Саграда Фамилия? Можно как угодно относиться к этому творению, но это — прямой выстрел в мозг, на поражение, такой, который ломает абсолютно все мировосприятие. Как я была поражена Саграда Фамилией пять лет назад — то же самое изумление я испытала и в этот раз.
Это чувство, совершенно несравнимое с тем, какое испытываешь, входя в готический собор Франции, или барочный храм Италии. Они — на разных полюсах, на разных орбитах и в разных вселенных… И опять — разве это могло вырасти на какой-либо другой почве, кроме каталонской??? Где и кому еще могло прийти в голову построить таких громадных размеров собор в стилистике детского замка из песка?
Хотя вы же прекрасно понимаете, что любой сюр должен из чего-то вырасти, на пустом месте цветы не цветут. И чем прочнее эта база, чем глубже ее корни — тем больше вероятность того, что не только ты сам сойдешь с ума, но и вместе с тобой потом будут сходить с ума и миллионы по всему миру. А основа у Барселоны самая что ни на есть крепкая — древнеримская.
Потом уже на этот фундамент наросли, по моде тех времен, готические наслоения — так что как бы не был хорош и великолепен каталонский модерн, обидеть своим вниманием роскошный барселонский собор нельзя никак.
Тем более что тут, кроме эталонной готической красоты, есть еще и своя фишка — гусики. Самые натуральные, белые и наглые, которые живут в специально для них построенном загончике во внутреннем дворе. И что-то я, как ни силилась, не смогла припомнить ни одного другого кафедрала в Европе, который обладал бы своим собственным зоопарком)
Ну и пусть все знают Барселону в первую очередь как столицу каталонского модернизма, пусть все едут сюда, чтоб подивиться на фантастические изгибы Гауди и подзарядиться энергией солнца от керамических брызг каталонской мозаики тренкадис — все равно прогулки в старинном сердце Барселоны не оставят вас равнодушными.
Готический квартал и Рибейра — это настоящее средневековье, только назвать его мрачным язык не повернется. С Готическим кварталом все понятно — тут больше готики, больше серого камня, больше нервюров и пинаклей, но испанцы не были б испанцами, если б они даже свою готику не расцветили яркими сценами повседневной жизни. В готический квартал хорошо прийти ярким полднем, чтоб ненадолго затеряться в его сумеречности от ярких красок Барселоны. Пройтись по узким улочкам, то и дело заныривая в аутентичные лавчонки, поглазеть на уличных артистов.
У сурового готического фасада Санта-Мария-дель-Пи раскинулся небольшой туристический рыночек. До знаменитой Бокерии он, конечно, не дотягивает по всем статьям, да ну и ладно, а я любые рынки люблю. Своей атмосферой они только оживляют и без того пеструю ткань города.
От Готического квартала совсем недалеко до еще одного чудного местечка — Рибейры, надо только пересечь шумную и солнечную виа Лаетана (ее название осталось Барселоне в наследство от римских времен), и можно опять нырять в сумрак узких улиц. Рибейра — старый портовый район, в котором когда-то селились купцы и торговцы, процветал ровно до тех пор, пока море не начало отступать, и вместе с морем не ушло восвояси его благополучие.
Но очарование, слегка уже декадентское, побитое временем, все равно никуда не делось — в Рибейре встречаются узкие, как амбразуры, дворы-колодцы. Когда-то в них, вероятно, протекала жизнь купеческих семейств, а сейчас тут мерцают заманчиво-теплым светом лампады витрин кафе и крошечных дизайнерских лавок
.
И пусть море отступило, откатилось от Рибейры — от его присутствия все равно никуда не деться, весь город этот насквозь пропитан прозрачным морским воздухом и залит потоками солнечного света — таким он бывает только тут, на счастливом средиземноморском побережье. И замыкая круг, вы все равно, рано или поздно, хотите вы того или нет, но придете к морю — это чудесный лазоревый аккорд в симфонии барселонского сюрреализма… Такой бирюзовый — это же цвет счастья? Счастья по-каталонски.
