Мой бывший коллега, Влад, сообщил: «Еду в Китай. Учиться и работать. На полгода». И вот мы с Владом в Благовещенске, на кинофестивале. Закончится фестиваль — и разъедемся: я — в Москву, он — в Гонконг.
Гуляем по городу, обсуждаем фильмы, сценарии и киноиндустрию в целом. Пьем китайский чай и решаем вдруг вместе переправиться завтра на пароме в Хэй-Хэ. А что? Пара пустяков: 15 минут — и ты в другой стране. Заодно и порепетируем, как он там жить собирается аж 6 месяцев…
Рассыпаться по карте
Таможня, паром, еще 40 минут регистрации: всех выстраивают в длинную очередь и присваивают номерной знак.
Идти нужно четко в строю, по-другому не принято. Таможенники плохо и смешно, но говорят по-русски — по крайней мере понятно, чего хотят.
Мы меняем деньги в банке и выходим на улицу. Мгновенно налетает толпа продавцов с разной ерундой. Все одновременно кричат, хватают за руки, пытаются тащить за собой. «Куда нам? Я боюсь!» — пытаюсь я перекричать эту активную свору. «Сейчас сообразим! — кричит он мне в ответ. — От моей руки не отцепляйся!»
Чудом впихиваемся в автобус и едем. Вопрос: куда? Влад меня поражает сразу же, потому как по непонятным знакам он четко ориентируется, и мы, сменив автобус на такси, за 10 юаней прибываем в огромную гостиницу. В холле жуткий холод, но номера приличные, и везде надписи на русском. В меню ресторана — «пирошки с тывкой», в инструкции для гостей — «в случае опасности рассыпаться по карте», в номере — «перевоз русских членов через Амур на берег».
«Носить нельзя. Закон»
Хэй-Хэ совсем недавно был барачной деревней, а сегодня — прекрасный чистый город, растет как на дрожжах, дороги широкие, высотки тянутся к небу, везде иллюминация, фонтаны и памятники.
В ресторане за крутящимся столом 35 блюд. «Вот куда мне давно надо было, — вздыхаю я. — Вкусно-то как! Может, не уезжать, погостить здесь из-за еды?» Влад смеется, мы пьем мягкое местное пиво и «полируем» его чашечкой местной водки. Ее подают в маленьких глиняных бутылочках, и на вкус она какая-то глинистая.
Наевшись, решаем прогуляться по местному центру, где по обеим сторонам улицы исключительно витрины бутиков. Пока идем, главная задача — спастись от продавцов. Они просто не дают житья. «Подлюка! Подлюка!» — кричат вслед и машут руками. «Влад, что это?!« — возмущаюсь я. «Да они кричат тебе: «Подруга, подруга, иди к нам!» — объясняет Влад.
В 5 вечера магазины как-то очень быстро закрываются. Мы показываем таксисту гостиничную визитку и прибываем на место уже через 10 минут. Решаем пойти в баню при отеле. Там надписи на русском: «Клиент! Полотенце брать нельзя! Носить нельзя! Положить нельзя! Спасибо. Закон».
Нам выдают пижамы, и мы отправляемся в массажные кабинеты. «Мадам, 100 юань. Халасо — масила — 65 юань. Телеть — 50 юань. Халасо?» Соглашаюсь на скраб и массаж. «106 юань — блян. Нет блян — 90 юань. Да, мадам?»
Я понимаю, что это мне без бланка (квитанции) предлагают скидку. Ну, хорошо. Девушка прижимает палец к губам: только молчи, мол.
Имбирный хочу!
На следующий день едем на площадку с декорациями, где снимались китайские «А зори здесь тихие». Там красота, конечно. Спокойная своим воздухом и тишиной золотая осень. Мы бродим в декорациях русской деревни, заходим в дома, сидим на скамейках, долго стоим на берегу Амура, любуясь мощью реки.
Обедаем в пельменной дивными пельменями 5 видов — просто наслаждаемся местной вкуснотищей. В этот же день покупаем себе по одеялу из тутового шелкопряда: «Да ты что — 550 рублей за такое роскошное одеяло? Не может быть!» И покупаем еще по покрывалу. Потом чай с конфетами.
«Имбирный, имбирный хочу», — пытаюсь я объяснить продавцу. Он стучит костяшками пальцев себе по голове и убегает. Через 5 минут возвращается с пакетом дивного имбиря. «Спасибо, но мне же чай нужен имбирный». — «Тя — не».
Мы уезжаем, как и все оттуда, с баулами. Вроде ни за чем не охотились, а сумки объемные. В Благовещенске мы рассказываем коллегам свою историю полуторадневного отсутствия, и они начинают нам завидовать…
Как рыба в воде
«Я хотел сходить на собачьи бега, но не успел. Хотел сходить еще на скачки, но не пошел. Хотел подняться на фуникулере на пик Виктория и посмотреть на город сверху, но забыл. Вместо этого я провел два вечера в Сохо, где пьяные команды англичан переходят из бара в бар, а на них смотрят тоскующие английские девушки из местных представительств, обреченно потягивающие пиво, забравшись на узкие высокие табуретки. Моряки громко поют, ложатся животами на капоты такси и хохочут.
Мы заказали утку, а пока ее готовили, пересматривали фотографии. Утки в Гонконге висят везде, и потому часто попадали в кадр. Они висят сразу по нескольку штук, как маленькие бронзовые памятники знаменитой еде. Официант перед нами нарезает половинку утки. Выглядит торжественно. Но с другой стороны, все очень обыкновенно. Я смотрю на тонко нарезанные ломтики: они прозрачные, как бумага. Теперь понятно, почему бумагу изобрели в Китае…»
Такие письма приходят от Влада мне в Москву. Он договорился о съемках фильма с китайским продюсером, сейчас отсматривает фактуру. Как он там справляется, ума не приложу. Но фильм точно запустится.
Целыми днями он где-то бегает, с кем-то знакомится и постоянно ведет переговоры — на английском, русском и уже немного на китайском. Он в Гонконге как рыба в воде.
