Белые ночи Скандинавии

…В Норвегию хотелось давно. Но, выбирая маршрут, я колебалась, посвятить ли его полностью одной Норвегии или разделить с соседями — Данией и Швецией. И в итоге решила на первый раз отправиться в обзорный тур и посмотреть все скандинавские страны, а в дальнейшем познакомиться с каждой из них подробней.

Погожим июньским вечером мы погрузились в поезд, утром в Питере пересели на автобус и около полудня прибыли в Хельсинки. Финская столица показалась вымершей. Погода стояла чудесная, мы отправились гулять по безлюдному городу — от просторной площади перед Национальным театром, мимо вокзала и памятника Маннергейму. За Парламентом обнаружили выходы скал, на которые тут же вскарабкались.

В 12 часов началась экскурсия по городу. Органные трубы посреди парка — памятник Сибелиусу, круглая церковь внутри скалы, величественный Кафедральный собор на Сенатской площади, Успенский собор. Город прорезают выходы скал, и при застройке архитекторы это умело использовали, располагая на скалах грандиозные соборы, возвышающиеся над окружающим пространством. Кафедральный собор словно парит над городом.

На приморском бульваре Эспланада мы, наконец, встретили достаточное количество местных жителей, которые расположились в основном за столиками открытых кафе и на лавочках, а сам бульвар был украшен металлической березкой с привязанными разноцветными лоскутками.

Выяснилось, что в городе празднуется Юханов день (по-нашему — день Ивана Купалы). Празднование выражалось главным образом в том, что были закрыты все магазины и прочие учреждения и отсутствовала большая часть населения города. Впрочем, кое-где играли уличные музыканты. Самое неприятное, что и большая часть кафе была закрыта, так что безоговорочно нами вначале отвергнутый Макдональдс оказался единственным местом, где мы в итоге смогли перекусить.

«Готовьтесь к тому, что поесть в Скандинавии будет непросто, — ответила на наши сетования гид Галя. — Вопросам питания скандинавы уделят мало внимания. В еде они сдержанны и непритязательны». В целом Хельсинки на этот раз мне показался симпатичней, чем в первый раз, и мы приятно там провели время.

После этого запускают пассажиров, которые по узким рукавам направляются к своим отсекам и палубам. Каюты тесные, по размеру как плацкартные купе, но кровати шире, поэтому места совсем мало, раскладывать чемоданы можно только по очереди. Так же, как в плацкарте, там селят независимо от пола. Нас с подружкой поселили с семейной парой. В каюте есть душевая комната с туалетом.

На палубах всю ночь проводятся увеселительные мероприятия, и на ресепшен можно взять расписание, где, что и во сколько будет происходить. Так, мы пропустили какое-то мексиканское шоу, которое очевидцы из нашей группы очень потом хвалили. Но больше, чем развлекательные программы, притягивали взор окружающие природные красоты, так что многие сидели на креслах вдоль бортов, задумчиво и отрешенно глядя на водную гладь, острова и закат.

А поутру, выйдя на верхнюю палубу, мы увидели пригороды Стокгольма, вынесенные на задворки города промышленные зоны, доки, цистерны, кое-где — дачные домики, рассыпанные по лесистым склонам.

И вот мы уже на автобусе едем по залитому солнцем Стокгольму. В это раннее воскресное утро город был в нашем распоряжении, и мы могли в полной мере насладиться пустынностью его улиц и площадей. В гулкой тишине бродили по узким улочкам Гамла Стан со старинными фонарями и колодцами, с остатками рунических письмен на стенах, с вытянутыми ввысь домами в два-три окна, выстроившихся по периметру площадей.

А возле королевского дворца посмотрели театрализованное действие — смену караула. Переезжая с острова на остров, прогулялись вокруг Ратуши, обошли замощенный брусчаткой Рыцарский остров и любовались Ратушей уже оттуда, с набережной, через водное пространство.

Когда мы приехали на музейный остров Юргорден, город начал немножко оживать. На этом острове в старые времена охотились короли, а теперь здесь устроен Национальный парк с множеством интересных музеев.

С набережных острова нарядно смотрятся фасады зданий на других островах. Курсируют туда-сюда кораблики. Множество яхт пришвартовано у берегов. По зеленой травке острова разгуливают черно-белые гуси.

Мимо памятника Астрид Линдгрен мы прошли в музей Юнибаккен, где нас ждало путешествие на сказочном поезде. Поезд — не совсем точное название. Скорей это транспортное средство напоминает кабинку горнолыжного подъемника. В такую кабинку сажают по три-четыре человека в ряд, спрашивают, на каком языке будете слушать рассказ, и она отъезжает в темноту, перемещая вас из одной сказки в другую. Кабинка взмывает ввысь, и вы оказываетесь над вечерним Стокгольмом, в котором светится одинокое окно Малыша.

Горящий дом, из которого выпрыгивает мальчик, держа на руках младшего братишку Сухарика. Мальчик погибает. Перед вами — нищенская комнатка Сухарика, к которому прилетает белый голубь — душа его погибшего брата и зовет в волшебную страну, в которой он отныне обитает. И вот вы проплываете над волшебной страной с перелесками и ручейками. Погибший братик сидит у речки и ловит рыбу.

Сорок минут прошли как одно мгновение. Выходили, зачарованные увиденным.

По тропинке через лужайку перешли к следующему зданию — музею корабля Васа, в котором, как в огромном ангаре, расположился некогда затонувший красавец-корабль, строившийся для короля Густава Васа. Первое плавание стало для него и последним. 340 лет этот художественный шедевр пролежал на дне, в 1961 году его подняли и создали музей.

При первом же взгляде на корабль, в принципе, понятно, почему корабль затонул — он очень узкий и высокий. К сожалению, создатели корабля не могли противостоять эстетическим требованиям короля, который хотел, чтобы корабль имел именно такую форму: изысканную, но неустойчивую и неспособную держаться на воде.

Переходя с уровня на уровень, мы осмотрели корабль с днища до верхней палубы: великолепную резьбу, с излишеством украшавшую судно (для этих работ были приглашены голландские резчики по дереву), снасти, пушки. На каждом уровне — экспозиции: вещи моряков, поднятые со дна, воссозданные бытовые сцены тех лет из жизни простых моряков и офицеров, макет корабля со срезом, так чтобы можно было видеть, что происходило на каждой палубе. Одна из экспозиций называлась «Глаза в глаза». По найденным черепам затонувших на судне моряков (затонуло около 50 человек) были воссозданы и вылеплены из воска их лица.

После обеда мы отправились в Осло. Равнинные пейзажи постепенно сменялись холмистыми. Гид Галя рассказала, что 70% территории Норвегии не заселено. Преобладают невысокие (600–800 м) горы. Население страны — 4,8 млн человек.

Некоторое время мы ехали по узкой, извилистой дороге среди леса и скал. И вот показался широкий Осло-фьорд.

Ночевали в пригороде Осло, в отеле Scandic. Отличный отель. Надо отметить, что во всех скандинавских отелях на окнах висят тяжелые плотные гардины, средство против «белых» ночей.

Ранним солнечным утром мы подъехали к решетчатым воротам Фрогнер-парка, парка скульптур Густава Вигелана — самой посещаемой достопримечательности Осло. При первом взгляде на широкую аллею, ведущую к холму с обелиском, у меня возникла ассоциация с траурным мемориалом. Однако по своей сути этот огромный комплекс скульптур — нечто противоположное мемориалу: это не скорбное напоминание об ушедших, а страстный гимн жизни во всех ее проявлениях.

Пространство парка насыщено скульптурами обнаженных человеческих тел, выполненных из темного гранита. Представлено все многообразие человеческих отношений между людьми разного пола и возраста. Композиционно парк состоит из трех частей. Сначала вы проходите по просторной аллее со скульптурами по краям, по мосту над речкой с живописными островками.

Вот женщина с распущенными волосами, на поднятых руках держащая ребенка. Вот мужчина, напружинив мускулы, пытается разорвать кольцо обстоятельств и вырваться из тесного круга. Можно спуститься вниз на остров, там — скульптуры младенцев.

От площади начинается подъем на холм, вершину которого венчает стела из яростно сплетенных человеческих тел. И ступеньки, ведущие к стеле, заполнены фигурами, иллюстрирующими самые разные жизненные ситуации.

Потом у нас была экскурсия по городу, начавшаяся от Ратуши, в которой происходит вручение Нобелевской премии мира. Мы прошли в высокий зал, украшенный яркими панно. Высокие окна зала выходят на набережную, уставленную пришвартованными яхтами.

На улицах было малолюдно: одиночные велосипедисты, пешеходы. Мимо Национального театра (памятник Ибсену перед театром был установлен еще при жизни драматурга, и тот, идя на работу в театр, каждый раз раскланивался с памятником) по уютному скверу мы вышли на площадь перед парламентом.

Парламент — приземистое здание с круглой широкой башней посередине. На площади перед парламентом посиживал на лавочках досужий люд, в центре площади — скульптуры двух барышень в старинных платьях и шляпках. Слева от парламента — белое нарядное здание — «Гранд-отель», лучший отель норвежской столицы. Гид нам сказала, что в парламент можно зайти и поприсутствовать на заседании.

Мы тут же отправились на заседание норвежского парламента, но у входа нам сказали, что открытые заседания проходят по определенным дням (по четвергам, если не изменяет память). Тогда мы просто прогулялись по центру, вышли к старинной крепости Акерхус, неподалеку от которой обнаружили памятник Франклину Рузвельту. И мимо набережной подошли к Ратуше уже с другой стороны.

После автобусной экскурсии по городу мы отправились на полуостров Бюгдой. На полуострове находится летняя резиденция норвежского короля — очень скромный 2-хэтажный белый дом. На зеленой лужайке недалеко от дворца паслись коровы. «А вот район самых фешенебельных вилл», — сказала наша Галя, когда мы проезжали мимо заурядных, ничем не выдающихся домов.

«В Норвегии не любят демонстрировать роскошь и богатство, у них нет стремления перещеголять соседа. Главное, чтобы все было удобно и функционально. Да, уровень жизни здесь очень высокий, средняя зарплата норвежца — 4 тысячи евро. Но благоденствие пришло недавно, до этого люди жили очень скромно, в основном за счет рыбного промысла. В 60-х годах прошлого века были открыты нефтяные месторождения.

Доходность одной нефтяной платформы — 5–7 млн долларов в сутки. На 1 вложенную крону получают 6 крон прибыли. Внезапно свалившимся богатством норвежцы распорядились очень вдумчиво и рачительно. Был создан Нефтяной фонд, так, чтобы и потомки не бедствовали впоследствии. Основные статьи расхода — социальные программы и дороги. Социальные программы и система налогообложения построены по принципу: богатые кормят бедных.

На полуострове Бюгдой, помимо загородных домов богатых норвежцев и резиденции короля, находятся несколько уникальных музеев. Сначала мы зашли в музей викингов, в которых находятся сохранившиеся погребальные ладьи викингов. На стенах — фотографии, как эти ладьи были обнаружены и раскопаны. Погребальные ладьи, в которых хоронили викингов, были снабжены всем необходимым для дальнейшей потусторонней жизни, как то: салазками, одеждой, сапогами, посудой и прочей утварью.

Музей «Фрам», подобно стокгольмскому музею корабля Васа, является музеем одного корабля: прославленной шхуны «Фрам», участницы знаменитых походов двух норвежских путешественников Нансена и Амундсена. Экспозиция трехъярусная. Переходя с уровня на уровень, в конце концов оказываешься на верхней палубе, где можно постоять у штурвала, позвонить в судовой колокол, спуститься в трюм, посмотреть каюты моряков, одежду, ружья, кают-компанию с бильярдным столом.

В Норвегии Нансен очень уважаем, не только за свои путешествия, но также за его действенное участие и внимание к проблемам людей, попавших в беду. Он организовал сбор средств для голодающих Поволжья, предложил программу помощи русским, лишившихся Родины в результате революции и оказавшихся на чужбине без средств к существованию и документов.

Авторитет его был настолько велик, что, когда в 1905 году после расторжения унии со Швецией Норвегия стала самостоятельным государством, Фритьофу Нансену было предложено стать первым норвежским королем. Тот отказался, и на трон были приглашены датский принц Карл и принцесса Мод.

Из Осло мы направились на запад, к берегам Норвежского моря. И потекли за окном дивные пейзажи: огромные водные пространства в окружении лесистых гор, перекатистые реки, обрывы скал, дома, уютно пристроившиеся среди леса на горном склоне. Много берез. С набором высоты лес постепенно сменился горной тундрой, поросшей чахлым мохом. На перевале мы вышли из автобуса. Перевал представлял собой широкое, усеянное валунами плато, с озерцом посередине. На склонах окрестных гор лежал проплешинами снег.

После перевала горы опять оделись лесом. Мне показалось, они стали выше, а речные долины — тесней. Мы въехали в нескончаемый, 24-х километровый туннель Лаердал, однообразное сумеречное пространство которого разделено тремя зонами рекреации с ярко-синей подсветкой, чтобы глаза немного отдыхали.

Наконец мы выехали на свет божий, и вскоре высадились на берегу Аурланд-фьорда, в поселке Флом, откуда начинается знаменитый туристический аттракцион — кусочек железной дороги, пробитой сквозь скалы и соединяющей несколько деревень в этой горной местности с дорогой Берген-Осло. Строили эту 20-тикилометровую дорогу 20 лет, вручную пробивали туннели (туннелей тоже 20).

В ожидании посадки на поезд мы прогулялись по поселку, состоящему из деревянных крашеных домов на краю фьорда в окружении подступающих со всех сторон склонов гор. В местном кафе — кресла и столики из огромных лакированных березовых капов, на входе — вырезанный из дерева горный козел. Вообще в Норвегии деревянная скульптура присутствует повсеместно.

И вот мы заняли места в вагоне, и началось путешествие по горной Норвегии. Поезд поднимался по узкому ущелью, по склонам струились водопады, прыгала по уступам горная речка, игрушечные домики мостились по склонам, горы то распахивались, то подступали вплотную. Народ с фотоаппаратами метался с одной стороны вагона на другую. Поезд проходил очередной туннель, и перед нами открывались новые виды. Вот она, сказочная страна горных троллей, суровые северные горы, реки, водопады, в своей первозданной, сосредоточенной красоте!

Была продолжительная остановка на краю мощного, яростно низвергающегося водопада Чосфоссен. И вот мы уже высаживаемся на конечной станции, в поселке Мюрдаль.

Поселок состоит из нескольких домов. Вокруг камни, мох и горные склоны. Никаких огородов и участков. На склонах местами лежит снег.

Вдруг, откуда ни возьмись, на станцию стремительно вылетело что-то космическое, остроносое и встало вровень с нашим патриархальным поездом. Это прибыл скоростной экспресс Берген-Осло. Из него вышли 3 человека, пересели в нашу электричку, и космическое чудо скользнуло в туннель и исчезло. Тронулись и мы в обратный путь. Кто-то спросил: «Это из-за трех человек наше отправление задержали на 20 минут?» — «Да, — ответили нам, — в Норвегии живут другими масштабами, и в глубинке поезда могут задерживаться и из-за одного человека».

Ночевали мы в скромной горной деревне Лаердал в отличном современном отеле. На берегу фьорда расположился кемпинг, уставленный машинами с фургонами. Вдоль берега выстроились моторные лодки. Такие кемпинги разбросаны по всей стране. Норвежцы — очень спортивная нация, на выходные они, как правило, выезжают из города на природу, живут в кемпингах, ходят по горам, сплавляются по горным рекам, летают на парапланах.

Завтраки в Норвегии были очень вкусными. Непременное блюдо — селедка со всевозможными приправами, начиная от горчичного соуса и кончая сладким вареньем. Да, местные едят селедку со сладким. Еще на завтраках всегда был норвежский козий сыр шоколадного цвета, мягкий и сладковатый. Его надо было соскребать специальным ножиком. К концу поездки я полюбила его всей душой.

Утром мы опять оказались в поселке Флом, но уже для того, чтобы отправиться на кораблике по фьорду. Когда мы подъехали к пристани, посреди узкого фьорда стояло огромное 9-е палубное судно «Costa Atlantica». Я уж было подумала, что мы поплывем на нем, как тут из-за многоэтажной махины вырулил катерок, на который мы дружно погрузились и отчалили.

По сторонам, отражаясь в темной воде, заскользили лесистые берега. Кое-где посреди склонов пристроились домики, а то и целые деревушки. Постепенно берега становились круче, пока не превратились в отвесные стены, обрывающиеся в воду. Аурланд-фьорд перетек в Неройфьорд. Мы плыли по узкому водному пространству, зажатому высокими горами.

Горы то зелеными мягкими складками падали в воду, то обрывались скалистыми стенами. По склонам змеились водопады. Погода стояла мрачно-торжественная, под стать окружающим пейзажам, диким, суровым и безумно красивым. В душе звучала музыка Грига. Вообще, отголоски его музыки сопровождали меня всю поездку, она просто вызывалась из окрестных гор и вод, возникала и торжественно стояла над этой красотой, как радуга.

Кораблик наш свернул в узкий рукав. Впереди тонкой полоской протянулся к воде кусочек пологого берега, покрытый изумрудной травой. А вот и поселок Гудванген. Там мы сошли на берег и пересели в автобус.

И опять за окном — дивные пейзажи: бурлящие реки, подступающие горы, ярко-зеленые лужайки. Около огромного многоступенчатого водопада Твиндефоссен — небольшая остановка.

Въезжаем в Берген. Самый дождливый, по утверждению многих, город встречает нас ослепительным солнцем.

Уютный и малоэтажный, с широкими зелеными скверами, Берген, как это частенько случается с городами, раскинулся на семи холмах. Почему города любят размещаться именно на семи холмах (вспомним Москву, Рим, Лиссабон, Киев, Львов, Прагу, Сан-Франциско, Будапешт, Ханты-Мансийск и проч.), а не на пяти или, скажем, восьми — непонятно. Точней, раскинулся не на, а между ними — здешние холмы высоки и покрыты лесом, а на один из них поднимает фуникулер.

С его вершины видно, как тело города, извиваясь, встраивается между горок, а с запада его подпирает море, протискивая далеко вглубь суши два длинных рукава. Эту гавань издавна облюбовали викинги, а впоследствии — ганзейские купцы. Город рос и развивался, и в течение семи веков был столицей Норвегии.

Гулять по нему очень приятно, на улицах много зелени, много широких площадей, симпатичных зданий и памятников. Здесь царит неповторимая атмосфера старинного северного портового города, просторного и словно распахнутого в сторону моря, с запахом морской свежести, с криками чаек, разноязычным говором, с качающимися на волнах судами.

Пройдя через суетной и пестрый Рыбный рынок, мы оказались на знаменитой набережной Брюгген, с выстроившимися в ряд разноцветными, будто кукольными, островерхими домами ганзейских купцов. Это — главная достопримечательность Бергена, она внесена в список культурного наследия ЮНЕСКО. За нарядными фасадами прячется свой особый мир. Стоит нырнуть в одну из подворотен, как оказываешься в узких проходах между длинных стен купеческих домов, со складами, амбарами, жилыми помещениями, с перекинутыми между домами крытыми переходами.

На задворках ганзейского квартала — зеленая лужайка, толстостенные беленые каменные домики с маленькими окошками, остатки фундаментов, темно-кирпичный музей Брюггена, а чуть дальше — высокая, сложенная из серого камня, похожая на крепость церковь Святой Девы Марии — старейшая в городе (XII в.).

От нее, по тихой зеленой улочке, мы направились к станции подъемника, сели на поезд-фуникулер и вскоре оказались на вершине холма Флейен. Там было довольно многолюдно. Приезжий люд толпился на смотровой площадке, откуда открывался чудесный вид на море, на окрестные, поросшие сосной холмы и тесно застроенное домиками пространство.

Люди прогуливались по парку, обедали в ресторане или сидели на лавочках среди деревьев и скал и любовались открывающимися видами. Мы сначала хотели спуститься в город пешком, по тропинке среди соснового леса, но не знали, сколько времени это займет, и отправились обратно на поезде.

На Рыбном рынке мы пообедали (салат из морепродуктов, китовое мясо, семга и пиво) и поехали в музей Грига, в усадьбу Тролльхауген.

Тролльхауген, или «Холм троллей», находится в 10 км от Бергена. Бежевый 2-этажный дом, очень простой — здесь композитор с женой Ниной прожил 20 лет. На первом этаже сейчас музей, второй этаж Нина продала после смерти Грига, теперь он — в частном владении. Перед домом — большая клумба с розовыми цветами, чуть ниже по склону — лавочка, сидя на которой можно любоваться морем, подступающим к подножию холма, и окрестными пригорками и островами.

Море у берега мелкое, с каменистыми островками, дно усеяно ракушками мидий. Прибрежные скалы поросли кряжистыми низкими соснами.

По другую сторону холма, в узком распадке, возле самой воды, стоит маленький домик в одну комнату. Стены из тесаных бревен, стол у окна с видом на море, пианино, корзина для бумаг — сюда Григ уходил, чтобы писать музыку, это был его мир, мастерская его творений. У самого начала распадка, вверху стоит памятник композитору.

…Уже в девятом часу вечера (солнце все также победоносно стояло высоко в небе) наш автобус взял курс на юг. Галя объявила, что один фьорд мы проедем по подземному туннелю, а через другой проплывем на пароме. «Да что ж это такое, — всплеснула руками моя спутница Катюша, — одни развлечения за другими». Она впервые отправилась в экскурсионный тур и была поражена насыщенностью программы. «Никогда так интересно не проводила отпуск», — скажет она в самом конце путешествия.

Наш автобус въехал на паром, мы привычно, на автомате, надели куртки и отправились на верхнюю палубу. Отчалив от лесистого, изрезанного берега и миновав встречные островка с одинокими домами, наш паром вышел на открытый водный простор. Вдалеке виднелась нефтяная платформа.

Ночевали мы в городе Хаугесунн, в отеле на берегу канала. С одной стороны отеля, прямо над водой, разместилась высокая открытая сцена. С другой — на постаменте пристроилась бронзовая Мэрилин Монро в одних туфельках. В полночь, под яркими лучами солнца, мы вышли на прогулку. Городок очень нам понравился: светлый, чистый, дома преимущественно белого цвета в 2–4 этажа. Через город параллельно набережной тянется широкая пешеходная торговая улица; правда, на ней мы не встретили ни одного человека.

Так странно было идти в светлое время суток по совершенно пустому, словно покинутому жителями городу! Только на самой набережной появился кое-какой народ: в основном, пьющий пиво в открытых летних кафе. Прошла группка молодежи, девушки — в красивых национальных платьях. Говорят, в Норвегии у каждого жителя есть свой собственный национальный костюм.

На ресепшен мы спросили у девушки, сколько стоит один номер на ночь. «260 евро», — ответила она. «Послушай, — спросила удивленная Катя, — если здесь такие дорогие отели плюс бесконечные платные паромы, туннели, то почему путевка стоит 600 евро?» Стали мы с ней подсчитывать — никак не получается.

Утром мы продолжили наш путь на юг. И опять все прилипли с фотоаппаратами к окнам в увлекательной охоте за красотой. Холмы сгладились и расступились; водные пространства разливались все шире, и одно из них мы опять пересекли на пароме. И вот мы въезжаем в Ставангер, пересаживаемся из автобуса на корабль и отправляемся в плавание по Лисефьорду.

Лисефьорд шире и жизнерадостней Неройфьорда, в нем нет такой торжественной мрачности и теснящих скальных стен. Скалы больше похожи на крымские. Кромка скал у воды, словно серебристой меховой опушкой, покрыта раковинами мидий. Кораблик наш подошел поближе к зеленому мысу, и тут же из камней радостно выскочили три козленка. Естественно, все, что было съедобного: печенья, куски булок, — полетело в сторону козлят. Ну и чайки, конечно, были наготове.

А слева тем временем показалась знаменитый Престол — «Прекестулен», выступающий из скальной стены прямоугольный фрагмент. Действительно, похож на кафедру проповедника. Потом подплывали к водопаду, даже набрали горной воды.

Округлые, словно припавшие к воде берега стали сближаться, пока не соединились. Окончание фьорда мне показалось самым живописным местом: такие там были замшелые, бархатистые, спадающие мягкими складками берега. Наверху — кусок камня, зажатый между скалами. В бинокль на нем была видна фигурка человека.

На обратном пути нас кормили специальным норвежским рыбным супом, сваренном на сливках, — вкусноты запредельной. К нему подавался хрустящий мягкий хлеб с чуть подсоленным маслом. Масло в Норвегии на шведских столах всегда чуть подсоленное и очень вкусное.

Может, оттого, что нам так немыслимо повезло с погодой, города южной Норвегии остались в моей памяти как залитые солнцем, с преимущественно белыми, невысокими и ладными домиками с двускатными крышами, выстроившимися рядами вдоль зеленых улиц. Такие уютные, веселые и удобные городки.

По крутой лестнице мы поднялись на вершину холма, к крепостной башне (и пожарной каланче) Вальберг. От нее, мимо рынка, спустились к древнему собору, выстроенному англичанами в XII в. Самая старая часть собора, суровая и безыскусная, построена в романском стиле и обращена к морю. С другой стороны — готика. Внутри — строгие, белые стены, и среди них — яркое пятно: искусно вырезанная и пестро раскрашенная кафедра. И витражи.

Перед собором — широкая площадь, спускающаяся до самой гавани. А вдоль гавани выстроились нарядные фасады бывших купеческих домов. Почти перед каждым из них — открытое летнее кафе. Почему-то сидящие за столиками, как правило, только пьют пиво, редко кто ест горячее. И это мы наблюдали по всей северной Европе, от Хельсинки до Копенгагена.

Когда-то площадь перед собором была застроена домами, а гавань располагалась чуть дальше. Потом дома снесли, залив углубили и расширили, и возникла новая гавань. Теперь большое круизное судно стояло прямо напротив собора. Между яхт невозмутимо скользили лебеди.

Обойдя гавань, по крутой улочке мы поднялись в Старый Ставангер — уникальный квартал домов, сохранившийся в первозданном виде с конца XVIII-начала XIX веков. Прежде это был самый босяцкий район портового городка, заселенный матросами, рыбаками и рабочими, в наши дни его даже хотели снести. Но в итоге решили отреставрировать и оставить этот кусочек старого города как некий заповедник, иллюстрацию к истории города.

Почти безлюдная, выложенная брусчаткой, тихая улочка, двухэтажные белые дома, цветы в горшках на узком тротуаре — вроде бы ничего особенного, но почему-то трогает до глубины души своей безыскусной прелестью, покоем и уютом. Белая краска раньше стоила дорого и служила признаком достатка. Иногда ее хватало только на фасад, а остальную часть докрашивали суриком.

Видимо, поэтому такое явное предпочтение норвежцами белого цвета для окраски своих жилищ. А может, дело в полярной ночи, когда глаза скучают по белому свету. Говорят, в наши дни для борьбы с зимней депрессией в Норвегии используют специальные световые комнаты. Кстати, сначала мне показалось, что стены домов покрыты сайдингом — ничего подобного, это крашеные доски.

В глубине квартала сохранился небольшой консервный заводик, переоборудованный в музей. До того, как в 70-х годах здесь стали добывать нефть, главным промыслом в Ставангере был отлов и консервирование сельди.

Пока мы так гуляли среди заповедных улиц с белыми домами и цветочками, во мне все усиливалось ощущения «дежа вю»: однажды я уже все это видела. Да, конечно, Португалия, Обидуш! Пусть домики там были каменные, а не деревянные, и другие растения, но тихая прелесть словно затаившихся улиц, белые домики в окружении растений — те же. Только здесь ощутимо жарче. Вообще в Норвегии время от времени ловишь себя на мысли — надо же, такая стоит жара, рядом плещется вода, и ни одного купающегося. Ах, да, это же север!

После Ставангера мы поехали на ночлег в город Кристиансанн, любуясь щедро облитой солнцем горно-лесно-водной Норвегией. Но напрасно мы строили планы погулять вечером по городу (предыдущая прогулка по Хаугесунну нам очень понравилась): отель наш оказался за городом. Единственным плюсом было наличие открытого бассейна перед отелем, где вся наша группа вскоре и очутилась.

А наутро на большом сине-белом пароме мы покидали норвежский берег. Судно наше пересекло пролив Скагеррак (эх, названия-то какие! обозревая морские просторы, я невольно напевала: «А в проливе Скагерраке волны, скалы, буераки…«) и пришвартовалось в датском местечке Хиртсхальс, на полуострове Ютландия.

Ютландия — узкий, клешнеобразный отросток, тянущийся от материковой Европы к Скандинавскому полуострову и почти запирающий выход из Балтийского моря. Только на этом полуострове, который Дания делит с Германией, страна имеет кусок сухопутной границы, все остальная территории Дании находится на островах, включая Гренландию, благодаря которой крошечное государство является крупнейшим в Западной Европе. Большая же часть островов так же, как Ютландия, заняла стратегически выгодную позицию на выходе из Балтики.

Мы пересели в автобус, и за окном потянулись бесконечные, ровные, как стол, поля Дании. А вскоре мы въехали в первый наш датский город Орхус, расположенный на восточном побережье полуострова.

Если южная Норвегия — страна белых деревянных домов, то Дания — страна домов из темно-красного кирпича. Города ее значительно оживленней, чувствуется подпор центральной Европы. Больше народу, больше машин, а уж про велосипеды и говорить нечего!

Следующая остановка у нас была возле «Старого города» — музея под открытым небом, воспроизводящего кусочек старой Дании, с фахверковыми низкими домами с черепичными и камышовыми крышами. Эти дома были свезены со всех уголков страны. Вход в музей 14 евро.

Возле кафедрального собора святого Климента экскурсия по городу закончилась, и все разошлись по своим интересам. Собор очень длинный, с высокой узкой башней, выстроен из темного кирпича, с позеленевшей крышей. Внутри — белые стены, на которых кое-где сохранились старинные фрески. Почти каждая колонна украшена чем-то типа больших медальонов с завитушками. Очень красив алтарь и кованые решетки с растительным орнаментом. У одной из стен висит макет парусного фрегата.

Сбоку от собора — большая площадь, почти вся заставленная машинами. В глубине площади — здание городского театра с мозаичным фронтоном, колоннами и выступающим балконом над двух-арочным входом. За ним начинается море.

Обойдя площадь и окрестные улочки, мы отправились гулять по пешеходной улице Строгет (которая на самом деле не «Строгет», а череда переходящих друг в друга улиц с разными названиями), оживленной и колоритной, с уличными музыкантами, пестрой толпой, интересными скульптурами. Вышли к ратуше, сходили к фонтану «Свинки» и по соседней улице отправились обратно. На площади перед собором была устроена выставка фотографий «Самые красивые места планеты». Посмотрели и ее напоследок.

Орхус, безусловно, заслуживает более внимательного рассмотрения. Галя нам сказала, что прежде из Ставангера в Данию ходил прямой ночной паром, поэтому больше времени оставалось на Ставангер, Орхус и Оденсе. Но потом паром сняли, пришлось из Норвегии в Данию перемещаться днем, отрывая время от экскурсий.

Вскоре мы покинули Ютландию, по мосту переехали через пролив Малый Бельт на остров Фюн и уже ближе к вечеру оказались в Оденсе.

«Оденсе» переводится как «святилище бога Одина». Перед Второй Мировой войной в городе была построена высоченная башня Одина, чуть ниже Эйфелевой, но простояла она только 10 лет и в 1944 году была взорвана датскими нацистами.

Но славен Оденсе главным образом тем, что там родился Андерсен, и это обстоятельство немилосердно эксплуатируется, хотя сам писатель не любил приезжать на родину: там он провел самые горькие годы своей жизни, годы нищеты и унижений. В городе его считали чудаком, насмехались над его фантазиями, он поменял несколько школ. Его дедушка был сумасшедшим, объектом для издёвок горожан, и содержался в доме умалишенных. Матери после смерти мужа пришлось работать прачкой. От невзгод и тяжелого труда она начала пить. Тетка содержала дом терпимости.

Ребенок очень рано почувствовал свою исключительность и непохожесть на остальных. Бродившие в нем силы выталкивали его из маленького провинциального городка его на другие просторы. В 14 лет мальчишка уехал в Копенгаген, первое время сильно нуждался, но мало-помалу завоевал успех, и в 28 лет уже получал пособие от короля. Очень любил путешествовать, его «Путевые тени» были популярны в Европе. Всю жизнь его несколько раздражало клеймо детского писателя-сказочника: сам-то он больше ценил свои произведения для взрослых.

Старый Оденсе на редкость тих и задушевен. Словно в нем остановилось время, и город замер в позапрошлом веке. Одно-двухэтажные разноцветные домики, брусчатая мостовая, через которую пробиваются высокие побеги мальвы с яркими цветами, тихие парки, пруды с утками. «Сказка моей жизни» Андерсена легко иллюстрируется этими видами.

Вот домик, в котором (предположительно) писатель родился, двухэтажная фахверковая школа, куда он ходил. Этот бывший квартал бедноты оставлен в нетронутом виде как картинка исторического прошлого города (подобно «Старому городу» в Ставангере). Вот дом, куда семья переехала впоследствии, маленький и очень скромный. Недалеко от дома — прелестный парк имени Андерсена. Среди заросших деревьями берегов там тихо струится речка Оденет. Через речку переброшены деревянные мостики, на водной глади — островки кувшинок и проворные утки.

Перед одним из мостов — большой «бумажный» кораблик, а на берегу — бронзовая скульптура Эхо, первый памятник, установленный в парке Андерсена. Сюда его мать ходила стирать белье, сюда частенько приходил он сам и пел (в детстве у Андерсена был высокий красивый сопрано). Над рекой, на просторной зеленой лужайке с видом на бенедиктинский монастырь, стоит памятник Андерсену.

Миновав сквер с молодыми кленами, мы вышли на центральную площадь города, с Ратушей и массивной церковью святого Кнуда. Король Кнуд — первый датский святой, он был убит в Оденсе во время молитвы. В церкви под алтарем, в стеклянном гробу, хранится скелет убитого короля-святого.

Оба здания, церковь и Ратуша, — из красного кирпича. Верх Ратуши украшен «ласточкиными хвостами» и живо напоминает стены московского Кремля. В центре здания, под аркой с часами — маленький круглый балкон, на котором и стоял некогда чествуемый Андерсен, изнывая от зубной боли. На площади перед Ратушей — странный памятник: вытянувшийся на каменном ложе обнаженный великан (или великанша) с накачанными мышцами, женской грудью и ластоподобными ногами. Называется Океания.

От него неподалеку — прилично одетый, но почему-то босиком, с подвернутыми штанинами — Андерсен. Чуть дальше за Ратушей — церковь святого Албана с высокой колокольней, кажущейся несоразмерно большой для церкви (зрительно колокольня перевешивает церковь). Между Ратушей и церковью — памятник королю Кнуду с мечом. Убит он был как раз в церкви Албана, не в теперешней, кирпичной, а в предыдущей, деревянной.

По уже более современным кварталам (тем не менее, высота домов в центре — 3–4 этажа, улицы выложены плиткой, много деревьев) мы дошли до фюнского музея искусств и городского театра. От них неподалеку начинается большой просторный парк Конгенс Хаве с открытыми лужайками и прямоугольными водоемами, в центре которого стоит огромное дерево с шатрообразной кроной.

Ветви его спускаются до самой земли, так что внутри этого зеленого шатра поместилась вся наша группа. На краю парка — замок Оденсе, построенный для Фредерика IV в. 1730 году. Правда, пожить в новом замке король довелось совсем немного — скоропостижно скончался от болезни. Перед замком стоит памятник ему — с мечом и книгой.

Потом на нашем пути оказалась прелестная площадь Черных монахов, окруженная низкими домиками и молодыми кленами. В этот час она пустовала, по выходным же здесь разворачивается рынок.

Наша экскурсия закончилась у краснокирпичного отеля «Рэдиссон», на лавочке возле которого нас поджидал очередной памятник Андерсена в дорожном плаще. Бронзовые складки плаща занимали пол-лавочки и ниспадали на землю. Рядом из бронзового горшка тянулся вверх цветок на длинной ножке, внутри него стояла стриженная под мальчика Дюймовочка. А часть навеса отеля подпирались колоннами, сплетенными из героев андерсеновских сказок. По всему городу разбросаны персонажи его произведений: Стойкий оловянный солдатик, Штопальная игла, Жаба, Дикие лебеди, Эхо, Кукушонок (всего 18 скульптур).

Совершенно очарованные, мы покидали задумчивый и отстраненный Оденсе, проникнутые его тихой прелестью и зыбкой, неуловимо-волшебной атмосферой сказочного города-призрака.

Остров Фюн отделен от главного датского острова Зеландия проливом Большой Бельт, который мы пересекли по семикилометровому подвесному мосту. А на ночлег приехали в самый центр острова, в город Рингстед, и уж тут не упустили случая погулять ночью по еще одному датскому городку, тем более, что наш отель (все той же сети Scandic) располагался недалеко от центра.

Вышли мы к тяжеловесной, мощной кирпичной церкви святого Бендта, известной тем, что в течение 150 лет там хоронили датских королей. Прошлись по близлежащим улицам. Признаки жизни были обнаружены только в одном месте, в кафе недалеко от центра, где шло какое-то гуляние. Город тем не менее нам показался симпатичным, с просторной и длинной центральной площадью (даже не знаю, длинная ли это площадь или широкий проспект).

На ней, возле местной ратуши, мы встретили молодого англичанина, который искал паб. Мы тут же его направили в сторону встреченного ранее кафе с признаками жизни, и он радостно туда поспешил. Мы же отправились в отель.

Следующим утром наш автобус въехал в датскую столицу.

Копенгаген, несмотря на преобладание темно-кирпичных и серых стен, показался городом радостным и ликующим. Били фонтаны на просторных площадях, громоздились величественные дворцы, поверх зданий тянулись вверх купола и шпили церквей, мчались датчане на велосипедах. Время от времени по улицам проносились фургоны, украшенные березовыми ветвями и резиновыми женщинами, с вопящими подростками в кузове.

Оказывается, в этот день в городе в школах отмечался выпускной. Также наше внимание привлекла гигантская очередь напротив. Не знаю, ради чего бы я стала стоять в такой очереди. Выяснилось, что по случаю выпускного вход в парк развлечений Тиволи сегодня бесплатный, вот народ с утра и выстроился за развлечениями (в обычный день билет с неограниченным посещением всех аттракционов стоит 27 евро).

Так до самого вечера эта очередь и не иссякала, стояли копенгагенцы целыми компаниями и семьями, жизнерадостные и гогочущие, нисколько не изнывая от долгого стояния. Помимо прочего транспорта по улицам города проезжали старинные коляски, влекомые мохноногими, широкогрудыми и приземистыми лошадьми гнедой масти.

На площади возле дворца Кристианборг мы высадились из автобуса. Дворец выстроен из темного камня, суров и непоколебим, как крепость, зато по соседству — витиеватое и затейливое здание Биржи с узким, закрученным спиралью шпилем из туго сплетенных хвостов четырех драконов, а напротив — Хольменскирке, «Морская церковь», выстроенная в виде симметричного креста с башней в центре. В ней хоронят видных флотоводцев.

Еще один интересный шпиль мы видели на другой стороне пролива, у церкви Святого Духа. Там вдоль шпиля спиралью вьется позолоченная лестница, ведущая на самый верх. А практически через улицу от нее начинается вольное государство Христиания. В 1971 году на этом месте, в бывших казармах, поселились хиппи, установили свои порядки, отгородились от остального мира бетонным забором, и так внутри Копенгагена возник свой «Ватикан», точнее, «анти-Ватикан».

Мы проехали мимо доски с надписью «Christiania», установленной на деревянных столбах, мимо изрисованного граффити забора. Галя вспомнила, что в предыдущей группе кто-то из ее туристов заходил внутрь (при входе — надпись: «Вы покидаете зону Евросоюза»), прогулялся по Pusher street (главной улице Христиании), сказал: редкостный бомжатник.

Итак, от площади Кристианборг мы вышли на круглую Конгенс Нюторв («Новую Королевскую площадь») с приземистым и широким Датским Королевским театром и темным, невзрачным, похожим на фабричный корпус, дворцом Шарлоттенборг (Академией изящных искусств), который ее отнюдь не украшает (в отличие от других зданий, окружающих площадь).

Место это очень бойкое и оживленное, сюда впадает множество улиц. В центре площади разбит сквер с конным памятником королю Кристиану V. Вообще среди имен датский королей превалируют имена «Фредерик» и «Кристиан». Если видишь конный памятник, то, как правило, на коне Кристиан или Фредерик.

Под боком у Конгенс Нюторв — яркое, радостное пятно: набережная канала Нюхавн. Череда нарядных, веселых фасадов выстроилась по обеим сторонам канала. Сам канал узкий, 15 метров, и вдается в сушу на километр от пролива. На мой взгляд, самое живописное и колоритное место Копенгагена.

Потом мы вышли на площадь Амалиенборг. Площадь в форме правильного восьмиугольника, в центре опять же конный памятник — уже Фредерику V. По периметру — четыре бежевых, очень обыкновенных, здания-дворца, резиденция королевской семьи. Площадь светлая и торжественная, выложена брусчаткой, ни травинки, ни кустика. Один из переулков упирается в массивную, совершенно круглую в плане церковь с глубоко надвинутым зеленым куполом — Мраморную. Справа от нее, в глубине улицы, — кирпичный, с тремя золотыми главками, православный храм Александра Невского.

По набережной-скверу Лангелинии мы дошли до Русалочки, одолеваемой туристами. А потом опять сели в автобус. Около Ратуши экскурсия закончилась. Желающие поехали на экскурсию на пивоварню «Карлсберг», остальные отправились гулять по городу.

Поколебавшись между музеем Торвальдсена и Новой Глиптотекой, мы отправились в Глиптотеку, тоже Карлсберг, так как создана Карлом Якобсеном, основателем пивного завода «Новый Карлсберг». Сразу за главным входом, под стеклянным куполом — зимний сад с высокими пальмами, с лавочками и скульптурами. В центре — прелестный фонтан с кувшинками и красными рыбками: мраморная богиня плодородия, облепленная детьми.

Весь первый этаж занимает скульптура, преимущественно античная. Также много Родена. На втором этаже есть залы французских импрессионистов, в поисках которых мы долго блуждали по переходам, даже оказались на крыше музея, где обнаружили малое подобие египетской ступенчатой пирамиды, увенчанной позеленевшей бронзовой скульптурой. С крыши был виден соседствующий с музеем парк развлечений Тиволи, где вовсю работали разнообразные аттракционы и откуда доносились радостные вопли публики.

Найденные наконец импрессионисты несколько разочаровали: очень мало картин, и не самые лучшие.

После музея мы встретились с остальной частью группы, шумной, раскрасневшейся и веселой после посещения пивоварни, и поехали в замок Фредериксборг в соседний городок Хиллерод.

Замок безумно красивый и поражает с первых минут, когда, миновав крепостные стены и длинный узкий проход, ты попадаешь на площадь перед замком, с фонтаном Нептун в центре. Замок из темного кирпича выстроен в виде каре, с башнями и высокой колокольней. От площади отделен крепостным рвом (вообще со всех сторон окружен водой). Внутренний двор отгорожен стеной с арками и скульптурами между ними, над входом — нарядный «кокошник». Внутри — Национальный исторический музей и Коронационная часовня, в которой короновались датские короли в течение 170 лет.

За замком — озеро, с покрытым газоном островом, и роскошный парк. На нижней террасе кустарником выложены затейливые монограммы королевской семьи, по периметру высажены тисы, выстриженные острыми пирамидками. Чуть выше — лабиринты из кустарников и деревьев с фонтанами. По центру проходит длинный водоем, спускается с холма каскадами, местами расширяется и фонтанирует и впадает в озеро перед замком.

Когда мы уже, можно сказать, бросали последние восхищенные взгляды на прекрасное творение датского ренессанса, перед замком появилась толпа очередных выпускников, выгрузившихся из фургона. Взявшись за руки, мальчишки и девчонки некоторое время скакали вокруг фонтана с вознесенным Нептуном, потом свернулись и побежали обратно к своему фургону. Галя сказала: «Обратите внимание: несмотря на истошные вопли, подростки ведут себя прилично, никакой агрессии и бесчинств, буянят, так сказать, в рамках дозволенного».

Заплутав на выходе, мы вышли в незнакомую часть города, несколько встревожились, но вскоре оказались на знакомой площади с нашим автобусом, а в ближайшем магазине обнаружили почти всю группу, азартно примеряющую норвежские свитера. Почему-то здесь эти свитера продавались ощутимо дешевле, чем в Норвегии.

Вернувшись в Копенгаген, мы высадились в районе канала Нюхавн и отправились гулять.

Было около 5 часов пятницы, самое начало уикенда. Город погружался в истому теплого летнего вечера, и набережная была полна народа. Пили пиво за столиками летних кафе, сидели на тротуарах, тоже с бутылками пива, играли уличные музыканты. До этого я считала столицей европейского релакса Амстердам, но, пожалуй, Копенгаген расслабляется не хуже, а что бойчей и шумней — это точно. Также Амстердам отошел на второй план по количеству велосипедистов в городе — и здесь Копенгаген его превзошел.

После Нюхавн мы вышли к Новой Королевской площади, и от нее уже пошли по Строгет (так же, как и в Орхусе, это пешеходная зона, состоящая из улиц с разными названиями, «строгет» — по-датски «прогуливаться»). Сделали крюк к Круглой башне — широкой, 36-метровой башне с пристроенными выставочными залами. Наверх ведет пологий винтовой подъем. Со смотровой площадки открывается вид на весь Копенгаген.

От башни мы прошли через местный Латинский квартал с университетом и опять оказались на многолюдной Строгет. Удивительно, что соседние, параллельные ей улицы были практически пустыми.

Все мы собрались и отправились дальше в город Эльсинор, или, точней, Хельсингёр, где на самом берегу пролива Эресунн стоит замок Кронборг. Поскольку Шекспир выбрал местом действия «Гамлета» именно этот замок (при это сам никогда там не бывал), то ежегодно здесь разыгрывается эта пьеса как по писаному. Впервые она была сыграна силами гарнизона, охранявшего замок.

Пролив Эресунн, или Зунд, в этом месте сужается до 4 км, так что сам бог велел построить здесь крепость и взимать дань с проходящих судов. Одно время Дания владела даже обеими сторонами пролива. Потом Швеция захватила Кронборг — ненадолго, но датчане, отогнав шведов, замок сильно укрепили. Некоторое время его использовали как тюрьму. Теперь сюда возят туристов.

Вдоль береговой кромки — груда валунов. Серый песок. До Швеции, кажется, рукой падать. Суда так и скользят с одной стороны на другую: то легкая лодочка с парусом, то многоэтажный паром. Говорят, многие шведы каждый день ездят на работу в Данию, а вечером — домой, в свою страну. Стояла я возле моря, смотрела на Швецию и проходящие суда и думала: боже мой, неужели это я? Могла ли я представить в детстве, читая книжки о путешествиях, что сама когда-то буду стоять на берегу Зунда, а за спиной будет возвышаться неприступный Эльсинор?

Пришел и наш черед прощаться с Данией и отправляться в Швецию. Часу не прошло, как мы уже высадились на шведский берег и отправились ночевать в «Scandic» города Хельсинборг.

А на следующий день к обеду приехали в Стокгольм.

Стокгольм изливался в лучах солнца, сверкал и преломлялся, отражаясь в воде. Сравнивая две скандинавские столицы (все же Хельсинки и Осло — простоваты и провинциальны, не того ряда) Стокгольм я бы предпочла Копенгагену: легкий, искрящийся, воздушный, выстроивший вдоль набережных свои великолепные здания. Облик Копенгагена заметно «утяжеляет» повсеместный темный кирпич.

Высадившись около Королевского дворца, мы отправились на полюбившийся нам остров Юргорден, а музей Скансен.

Много домов, крытых дерном с зеленой травой. По улицам расхаживают фазаны и павлины, здесь есть и небольшой зоопарк. Широкая рыночная площадь, мельницы, высоченная башня на длинных узких ножках, покрытая деревянной «чешуей». Деревня саами, домики финнов, летняя ферма. Старинная обсерватория, лавки, подворья. Когда мы перед закрытием покидали парк, служащие тоже расходились по домам: в национальных костюмах, в передниках и чепчиках, с корзинками и прочей утварью.

А мы не спеша дошли до Королевского дворца и там, углубившись в остров, на звуки музыки вышли на площадь перед музеем Нобеля, которая в этот час была заполнена военным оркестром и слушателями. В центре площади стоял дирижер, вокруг сидели музыканты в черных мундирах с красными воротниками. Так, под звуки музыки, мы попрощались со Стокгольмом.

А вскоре наш паром покинул берег Швеции. После жаркого дня в городе мы решили перед ужином сполоснуться. Когда же пришли в ресторан, оказалось, что почти вся наша группа уже сидит за одним большим круглым столом, а нас посадили за отдельный маленький столик с еще одной парой. Во время поездки мы с этой парой практически не общались, а тут вдруг так славно разговорились, так приятно и весело посидели, что, привлеченные нашим смехом и оживленной беседой, к нашему столику стали пересаживаться соавтобусники с большого стола. Ресторан мы покидали самыми последними, когда обслуга уже стала убирать зал.

На следующий день мы заезжали в Хельсинки в местный Аквариум, но это совершенно зряшное мероприятие, аквариум небольшой и бедноватый. Я бы лучше просто погуляла по городу. Потом быстро миновали остаток Финляндии, поглядывая то по сторонам на финские лес и скалы, то в экран (крутили «Особенности национальной рыбалки» и «Кукушку»). Была еще остановка на рыбокоптильне, накупили вкусной рыбы домой.

В 6 часов вечера мы въехали в Питер. Оставили вещи в камере хранения и отправились гулять. Первое впечатление — на улицах тяжело дышать из-за выхлопов машин. Раньше, приезжая в Питер, я никогда этого не замечала. Тем не менее, я была рада возможности погулять по прекрасному городу.

Напоследок зашли в суши-бар. Впервые за всю поездку трапеза нам обошлась всего в 10 евро на человека. В Скандинавии же самый непритязательный ужин: картошка с рыбой и пиво — стоил не меньше 20 евро. Кстати, поскольку в каждой скандинавской стране своя валюта со своим курсом, мы везде расплачивались карточками, не обременяя себя обменом валют и высчитыванием курса.

© Лена Бурова. Материал размещен с разрешения автора.

Теги: Культурно-познавательный туризм